В Кремле починили царский холодильник - и не только. Спасибо золотым рукам наших реставраторов, творящим чудеса!
Музеи Московского Кремля устроили праздник реставраторов — и впервые показали множество уникумов и шедевров. Проект «Хранители времени» задуман с дальним прицелом. В недалеком будущем эти экспонаты переедут в новое здание музея на Красной площади. А сейчас это рассказ о тех, чей труд скрыт от посторонних глаз. Нарядная выставка (коллекция в Кремле связана с царским и императорским двором, где даже похороны превращались в роскошную церемонию) посвящена главным спасателям старины.
Следите: вот фото старинной вещи до реставрации, а вот она сама в витрине — сияет позолотой, блеском перламутра и стали, яркими красками иконописи. А сколько труда (часы работы здесь складываются в годы) потратили реставраторы! Раритеты восстанавливаются годами, сантиметр за сантиметром, при этом реставраторам по ходу кропотливейшей работы приходится изобретать новые методики, открывать историю предмета и его подлинное имя...
Музей, основанный в 1806 году (хотя Оружейная палата служила хранилищем древностей испокон веков), входит в десятку старейших в России. И самых богатых: в нем царские и патриаршие одеяния, государственные регалии, дары зарубежных владык, иконы и церковная утварь из главных храмов Московии. Редкая возможность: вы можете оценить богатство сокровищ и трудов на выставке, сплошь состоящей из шедевров.
А еще попробовать понять, как же трудно хранить исторические предметы, зачастую ветхие, траченные молью, долго лежавшие в сундуках и ящиках, порой спрятанные подальше от своих же варваров. Если кто не слыхал о «сталинских распродажах», напомню, как в 1920-1930-е годы большевики дербанили сокровища Оружейной палаты и свезенные в Московский Кремль драгоценности дома Романовых — от брильянтовых диадем и безделиц Фаберже до окладов икон.
Именно тогда, 12 января 1930 года, директор Оружейной палаты Кремля Дмитрий Дмитриевич Иванов покончил с собой, когда понял, что не в силах противостоять массовому растаскиванию культурных ценностей России. Ту трагедию и само его имя упрятали на семь с лишним десятилетий в архивах под грифом «Секретно». А тогда, в 1930-м, особая бригада с правительственным мандатом выволокла из Оружейной палаты 318 предметов (это если считать только те, что значатся в описи) «музейных ценностей экспортного значения». Экспроприаторы гнали бесценные артефакты за валюту...
Музеи Кремля наравне с Эрмитажем — среди самых пострадавших в России. И то, что в них все-таки уцелело, теперь хранят как зеницу ока. Реставраторы — на переднем крае борьбы с неумолимым временем, хотя лица и фамилии этих людей зрителям, как правило, не известны. Теперь же музей рассказал о спаянном коллективе (в реставрационных мастерских трудятся 27 человек) и приоткрыл завесу над их работой в последние пять лет. Неведомы публике и многие редкости, впервые здесь показанные, — их не выпускали из запасника из-за плохой сохранности, хрупкости, утраты деталей.
Так, специалисты изрядно потрудились над монаршими одеждами. Как новенькая стала шляпа от маскарадного костюма императрицы Екатерины I, давно пришедшая, казалось бы, в полную негодность (моль, сломанные перья страуса, оторванные кружева). Хоть сейчас надевай парчовый французский кафтан, в котором короновался ее преемник Петр II, или его же охотничий камзол, имевший прежде жалкий вид.
А вот и туфельки для Золушки, правда, не хрустальные — атласные, с ноги Александры Федоровны, супруги Николая I. Они остались в Оружейной палате после коронации императора, но боже, кто их так износил, что пришлось заново собирать по кусочкам? Поодаль — бархатное дамское седло со стременем, поднесенное этой же прекрасной даме в 1838 году, сделанное в Англии, но украшенное вышивкой, вероятно, уже в России. Еще одно седло — из Германии на два века старше, умелые руки сотворили с ним чудеса. И вершина мастерства реставраторов тканей — шпалера «Муза истории Клио» из Франции конца XVII века, купленная в Париже для Петра I его агентом Зотовым.
Еще один шедевр подарен Петру датским королем в 1716 году. Редчайший «холодильник» сделан на Ландграфской стекольной мануфактуре близ Касселя. Тугие бока украшены рельефами, наверху — фигура слона с позолотой, самое раннее изображение высшей награды Дании — ордена Слона. Название сбивает с толку — это скорее термос в стиле барокко. Таких в Европе было всего три. Внутри — серебряная колба, в нее можно класть колотый лед, а можно и горячую воду пустить, если хочется подогретого вина. Поверить невозможно, что еще недавно великолепный стеклянный сосуд, гордость Оружейной палаты, был покрыт густой сетью трещин и грозил рассыпаться — при касании частицы стекла оставались на руках. Спасли раритет благодаря оригинальной методике: фрагменты с клеящей массой помещали в вакуумную среду, где клей заполнил трещины. Стекло удалось выровнять, но сложнейшая работа отняла два года.
С невероятным тщанием глава отдела реставрации Музеев Кремля Владимир Вычужанин возрождал пострадавший при пожаре 1737 года ренессансный шлем. Вероятно, этот «шелом золочен» привезен в дар литовским посольством 1590 года, а выкован в Европе из железа как имитация русского островерхого шлема. Однако искусный декор «шапки чеканной», как она числится в описи XVII века, сцена борьбы Геракла с Антеем, увы, были почти не видны, пока металл не очистили лазером, а разрывы и трещины не укрепили аппаратом лазерной сварки.
Ответ итальянскому шлему — алмазные венцы Ивана и Петра Алексеевичей, созданные в 1684 году к венчанию на царство братьев-соправителей. Обе «шапки алмазные» с меховой опушкой имеют несколько ярусов, на вершине — крест с лалом (так называли огромный рубин или турмалин, здесь замененный шпинелью). По краю венца Петра на стержнях помещены изумруды и турмалины, со временем эти детали расшатались.
Мастер Вадим Яковлев полностью разобрал «шапки», чтобы очистить и отреставрировать каркас и поверхность. В декор входит множество накладок — ажурных «запон», частично снятых с венца Федора Алексеевича: в XVII веке было обычной практикой использовать прежние регалии и дары государю, перенося драгоценности с одной вещи на другую. В «шапке» будущего Петра I обнаружились фрагменты старых украшений — пряжки или браслета, а также брошь или заколка для волос. Заодно и необычное, удивившее исследователей пробирное клеймо. От многократного крепежа металл основы стал похож на кружево, и его пришлось дублировать, заодно исправляя огрехи прежних реставраций.
Аналогичная работа проведена с короной Анны Иоанновны, которая царит в экспозиции в окружении кубков, пищалей, часов, пистолетов, игрушечных карет и еще массы диковин, связывающих воедино несколько эпох русской истории:
Ивановы против Шариковых
Те, кто продавал исторические реликвии и бесценные экспонаты «во имя светлого будущего», старались не оставлять документальных свидетельств. Лишь из косвенных упоминаний проясняется роль «особо уполномоченного» по расхищению российского достояния председателя Реввоенсовета Республики Троцкого. Сохранились рапорты сотрудников советского полпредства о «блестящих успехах по продаже ненужных для музеев предметов» на аукционах в Германии:
А на фоне этих «блестящих успехов» шли погромы настоящих специалистов-музейщиков, высоких профессионалов, людей чести. Их выгоняли со службы, которой они отдали жизнь, сажали, высылали из страны, обрекали на гибель. Трагическая судьба директора Оружейной палаты Кремля Дмитрия Иванова, покончившего с собой в 1930 году, нашла отражение в двух записках.
За два года до своей гибели Дмитрий Дмитриевич предостерегал новую власть: «Все известные в истории попытки использовать произведения искусства для поднятия финансов оказались сплошь неудачными. Результат неизменно был такой же, как если в засуху выходить в поле и поливать его из лейки. Пользы никакой, но вред от утраты культурных ценностей не замедлит дать о себе знать».
Увы! Его голос никто не услышал и не собирался слышать. А это уже из предсмертной записки все того же Дмитрия Иванова: «При самых невозможных, неописуемых и неслыханных испытаниях, когда драгоценности охранялись людьми, которым нечего было есть и нечем было накормить семью, когда целыми месяцами задерживалось жалованье, а размер его представлял собой издевательство над здравым смыслом, когда отощавшие люди охраняли горы бриллиантов, в лохмотьях и с торчащими из обуви пальцами, спеша по утрам до службы с рассвета заняться ломкой кирпича или тасканием тяжестей, чтобы только как-нибудь пропитаться, в Оружейной палате, в существенное отличие от Гохрана, не дошло ни до массовых расстрелов за систематические хищения, ни до судебных процессов за единичные пропажи...»
Может быть, эти горькие строки из прошлого помогут нам лучше понять, сколько стоит то, что вообще не имеет цены?