У двери японца Шо Китагава, который уже четвертый час отрабатывал в своей комнате репертуар сольного концерта, стали "застревать" соседи по общежитию. Высокая девушка застыла со сковородкой в руках, забыв, что направлялась на кухню. Другая, заслушавшись музыкой, поставила на пол таз с бельем. Кто-то запамятовал, что вышел в коридор затем, чтобы почистить ботинки...
- Как он тонко чувствует нашу, русскую музыку, - удивилась вслух одна из соседок по общежитию ростовской консерватории. "Как будто родился и вырос в России, среди наших вольных степей", - согласилась с ней другая.
Пожалуй, еще пару лет назад Шо Китагава весьма слабо представлял себе, что такое Россия. Родился и вырос он в Токио, среди зажатых домами улиц со скоростными потоками машин. Учиться игре на балалайке ему еще в шестилетнем возрасте предложил отец, Цутому Китагава. Как теперь объясняет Шо, инструмент ему тогда не понравился - струны показались слишком жесткими. Он освоил домру, позже - гитару. Правда, пластинки и магнитофонные записи с русской музыкой в их доме звучали всегда, сколько он себя помнит.
В 17 лет Шо, как и многие его сверстники, увлекся рок-музыкой. Целый год не учился и не работал - искал себя. Затянувшиеся поиски решительно пресек отец, взяв его с собой в составе оркестра народных инструментов на гастроли в Москву. Выступление проходило в концертном зале имени Чайковского. В свои 18 лет Шо впервые познал, что такое восхищенные аплодисменты зрителей. Тогда же он решил всерьез учиться игре на балалайке, и отец отправил мальчика в Россию. Выбор пал на Ростовскую государственную консерваторию, с ректором которой, Александром Даниловым, Цутому Китагава ранее был знаком. Много лет назад, во время гастролей Данилова в Японии, он брал у него уроки игры на балалайке.
Как выяснилось, истоки семейной традиции ведут к 40-м годам прошлого века. Его деда, Го Китагаву, во время второй мировой войны призвали в армию, а до этого он закончил Токийскую консерваторию. Молодой солдат-вокалист попал в плен. Владивосток, Хабаровск, Иркутск - по многим российским городам и селам побросала его судьба военнопленного. И, как признавался он позже, прямо-таки заболел нашей культурой. Все годы плена на клочках бумаги он записывал ноты и слова песен. С пухлой папкой собранного он вернулся в Японию.
Молодой японец взялся за смелую по тем временам идею: решил организовать в Токио хор русской народной песни "Березка". По-японски - "Сиракаба". Бабушка позже рассказывала маленькому Шо, что в начале 50-х годов прошлого века русская музыка была очень популярна в Японии. Она звучала в парках, кафе, ресторанах. Как совсем недавно выяснил парень, кроме "Сиракабы", его дед организовал еще десять небольших хоров в разных городах Японии - Хоккайдо, Осако и других. Он часто бывал там, выступал с концертами. Но, разумеется, главным делом его жизни была "Сиракаба". С этим коллективом он объездил едва ли не полмира. Нередко бывал с концертами в республиках Советского Союза, где артистов принимали восторженно. Издал в Японии несколько сборников русских песен.
По оценкам специалистов, "Сиракаба" великолепно исполняет русские народные песни а капелла. Со временем хору потребовалось достойное музыкальное сопровождение. У Го Китагава к тому времени вырос и получил музыкальное образование сын. Цутому окончил несколько курсов по классу балалайки в училище имени Гнесиных в Москве. Он продолжил дело своего отца и организовал в Токио оркестр русских народных инструментов. В нем - домры, разного вида балалайки, есть даже гусли. Как и хор, этот коллектив - любительский. На первый взгляд, трудно понять, почему японские врачи, учителя, строители, отработав свой рабочий день, по вечерам собираются на репетиции. Ответ напрашивается один: если есть загадка русской души, почему не может существовать загадка русской песни? Наверняка в ней заключена некая притягательная тайна, которая нечасто открывается даже нам, россиянам.
Впервые на учебу в Ростов-на-Дону Шо Китагава приехал в 2004 году. Тогда он почти не говорил по-русски. Зима в тот год была очень холодной, до минус тридцати. Но это не испугало парня. Закончив подготовительное отделение, он успешно сдал вступительные экзамены и должен был осенью 2005-го начать обучение на первом курсе. Но судьба его сделала крутой вираж. В июне того же года у отца обнаружили страшный диагноз - рак горла. Он перенес операцию. От больного скрывали, что дни его сочтены. Шо не отходил от его постели. Цутому был в приподнятом настроении, он обсуждал с сыном, каким будет репертуар во время юбилейного концерта - в октябре нынешнего года оркестру исполнится 25 лет.
В сентябре 2005 года отца не стало. Шо Китагава пришлось прервать учебу. Он не приехал в Россию. Чтобы оркестр не распался, он встал за дирижерский пульт вместо отца - к счастью, уроки по дирижированию он к тому времени успел получить. Учеба Шо оказалась под угрозой срыва. Семья, оставшаяся без кормильца, не смогла бы обеспечить ему обучение за границей.
Как в свое время его дед, Шо тоже решил не сдаваться. В течение года он зарабатывал деньги на перелет и проживание в России. Учитывая ситуацию, руководство Ростовской консерватории зачислило способного студента на бюджетное отделение. Часть средств на дорогу Шо собрали участники оркестра. Они искренне хотят, чтобы Китагава получил достойное образование. Пропустив один год, он учится сейчас на первом курсе консерватории. Работает много - по 12-14 часов в сутки. Сольфеджио, специальность, дирижирование, русский язык, информатика - ко всем предметам готовится тщательно. Из русской кухни он полюбил пельмени и борщ, который уже сам научился готовить.
В этот раз он приехал не один, а с симпатичной 24-летней японской пианисткой Кумико Орикаса. Кстати, познакомила их... все та же балалайка. Мама Кумико, побывавшая однажды на концерте "Сиракабы", тоже заболела русской музыкой. Да так, что решила освоить наш национальный инструмент. Ее учителем был Цутому Китагава, а после его смерти она брала уроки у Шо. Как-то во время очередного занятия он сказал, что ищет пианистку для своих сольных концертов. Кумико, неплохо владеющая игрой на фортепиано, была рядом с матерью. После прослушивания она согласилась приехать в Россию, чтобы здесь овладеть искусством аккомпанемента. Шо, поглощенный в свою музыку, не ходит в кино, бары и на дискотеки. Он постоянно подчеркивает, что и с Кумико у них чисто творческие отношения: "Сейчас другое важно".
Преподаватель, доцент Ростовской консерватории Наталья Морозова отмечает, что за неполный учебный год Шо продвинулся: "Хотя ему еще не достает техники, он берет обаянием звучания и эмоциональностью". "Кстати, это только кажется, что балалайка - простой инструмент, всего лишь три струны, - объясняли мне в консерватории. - На ней сложнее играть, нежели на домре - там в руках музыканта есть медиатор. А здесь для звукоизвлечения важна сила удара, большая, крепкая кисть". У Шо узкая ладонь, тонкие пальцы. Ему бы на скрипке играть, а он не расстается с балалайкой.
Как и у деда, его любимая песня - "Вниз по матушке, по Волге". Шо на прощание подарил мне диск, где эта песня записана в исполнении "Сиракабы". Когда диск зазвучал, мне открылись такая широта и мощь исполнения - словами это не выразить. Нужно услышать. Мои гости, недавно послушав эту песню, буквально открыли от удивления рты: "Это исполняют японцы?!" Не поверили. Пришлось показать обложку японского диска.