Студентом, в советское время, я попал в кружок великого философа Лосева. Помогал готовить к публикации его статьи по русской философии. Когда звонил в дверь, открывала жена Лосева. Алексей Федорович спрашивал: кто там? И Аза Алибековна отвечала: это Сережа. Какой Сережа, спрашивал он, маленький или еще меньше? Самым маленьким по возрасту был я, а передо мной шел Сергей Сергеевич Аверинцев. С высоты лет Лосева что Аверинцев, что я были примерно одинаковы. Что там разница в 25 лет? Для него это не возраст. Он никогда не говорил со мной о Церкви, но он, собственно, меня к ней и привел. Все знали, что Алексей Федорович - человек верующий. Правда, мало кто знал, что он тайный монах. Но вера, церковь в этом кругу были естественны. И эта жизнь стала моей. С этих встреч она, собственно, и началась как интеллектуальная, духовная, а прежде была какой-то растительной.
Мне везло в жизни на духовных руководителей. Сейчас для меня таким человеком является Святейший Патриарх. Каждая встреча с ним - урок и источник сил. Хотя всегда такие встречи связаны с целым комплексом каких-то проблем, которые требуют решения. Особое место среди них занимает "Православная энциклопедия", из которой выросли многие наши проекты.
* * *
"Православная энциклопедия", естественно, возникла, когда сложилось уникальное сообщество людей церковных, светских, ученых, редакторов. Разработали схему грандиозного проекта с новейшими технологиями, менеджментом. Прежде так энциклопедии у нас не делались. Вообще православной энциклопедии в мире не было. Католическая есть, протестантских много, а православных нет. Масштаб работы требовал решения федерального уровня. Главного решения ждали долго. Теперь, когда мне попали в руки некоторые документы, я узнал подоплеку. Оказывается, в ельцинской администрации шла жесткая борьба вокруг проекта "Православной энциклопедии". Сторонников возглавлял тогдашний глава контрольного управления Путин. У меня есть его докладные в нашу поддержку. И он тогда победил. Издание подняло уровень всего энциклопедического дела. А опыт наш оказался востребован и для главной энциклопедии страны.
* * *
Мировой энциклопедический опыт не так уж и широк. Энциклопедии мирового уровня - это "Британника", французская "Ларусс" и в Германии Брокгауз и Ефрон. Такие могут делать лишь страны, обладающие большим интеллектуальным запасом. Реально сегодня это Великобритания, Франция, Германия и Россия. В США есть Энциклопедия мира, но она очень слабенькая. Это вообще другой тип энциклопедии: он тяготеет к комиксам. Конечно, информационно такие энциклопедии беднее. Мы работаем в классическом немецком типе, хотя и делаем шажок к американскому. Материал более доступен, его больше, даже кегль шрифта увеличен. Есть такой закон: чем менее образованно общество, тем крупнее шрифт и больше комиксов. У нас уровень образованности ниже и привычка к чтению у людей слабее, чем это было 10-20 лет назад. Люди меньше читают. Больше смотрят.
* * *
Каждая ошибка в энциклопедии повторяется потом в раз-личных публикациях 70 тысяч раз. Есть такие подсчеты. Нормальная оборачиваемость энциклопедии в мировой практике - три поколения. То есть 50 лет. Вот за эти 50 лет ошибка, сделанная в энциклопедии, повторяется 70 тысяч раз. Потому что она переходит в отраслевые энциклопедии, в справочники, в учебники. Не говоря уже о СМИ.
* * *
Что такое Большая Российская энциклопедия сегодня? С одной стороны, это квинтэссенция знания, которую наука отдает обществу. С другой - работа над энциклопедиями выявляет лакуны современного научного знания. Вот, например, в области отечественной истории, как ни удивительно, это - XVII век. Тот самый решающий для нашей страны век, который начался Смутным временем, его преодолением, а закончился петровскими реформами. Так вот он почти не изучен. Хотя сохранились огромные архивы, кладезь нетронутых рукописей. И мы, обращаясь к сюжетам и персонам XVII века, постоянно с этим сталкиваемся. Конечно, так не только в истории, но и в философии, и в других областях знаний. Мы договорились с президентом Академии наук Юрием Сергеевичем Осиповым о том, что Большая Российская представит на президиум академии перечень тех лакун, которые мы выясняем в процессе нашей работы. Вот такая обратная связь.
* * *
К нам достаточно часто приходят письма от людей, которые себя лично, свою биографию предлагают включить в Большую Российскую энциклопедию. Считают, что они достойны войти таким образом в историю. Еще больше просьб о родственниках, о том, чтобы включить ту или иную корпорацию. Но у нас разработан достаточно жесткий механизм. Есть формальные признаки. Есть, конечно, и исключительные случаи. И тут тоже действует четкий механизм. В результате Научный совет признает, что, несмотря на формальности, вклад человека таков, что он должен быть в энциклопедии. Речь идет о таких фигурах, как, например, тот же Алексей Федорович Лосев, или Дмитрий Иванович Менделеев, или Владимир Семенович Высоцкий. Или, скажем, группа "Битлз".
* * *
Мы никогда в своих фильмах не использовали актера только как актера или режиссера только как профессионала. Для каждого из них это был действительно личный подвиг. Таков уж материал. Он переворачивает тебя. И привлекает людей очень глубоких. На фильме "Паломничество в Вечный город" мы очень подружились с Володей Хотиненко. Он настолько глубоко вошел в этот римский материал, что и до сих пор не вышел. Каждый раз, встречаясь, говорит о Константине Великом, что все бы отдал, чтобы сделать о нем большой художественный фильм. И с Валерой Залотухой, с Никитой Михалковым, с Кшиштофом Занусси совместная работа становилась куда больше обычного сотрудничества. Видел, что и для всех участников наших проектов, будь то Ирина Купченко или Юрий Соломин, эта работа становилась глубоко личным, духовным фактом. А вот у Юры Шевчука на фильме "Земное и небесное", по-моему, просто произошло настоящее самооткрытие.
* * *
Два года назад я возвращался с нашей небольшой группой из Потсдама в Берлин. Мы остановились на улице, потому что проехать было невозможно. Нас высадили. И мы оказались в какой-то странной, орущей, совершенно непотребной толпе - раскрашенной, кривляющейся. Сначала даже не поняли, что это. Сопровождавший нас немецкий искусствовед пояснил: гей-парад. Мы сказали ему тогда, что в Москве это невозможно. А он спросил: вы - другие или вы просто опаздываете? Речь, конечно, не только о геях.
Я много думал об этом. Так вот у меня все-таки есть надежда, что мы другие. Именно потому, что у нас свой путь и свой опыт. В том числе - тяжелейший опыт гонений за веру. В начале ХХ века было огромное количество публикаций о том, что веры в народе нет, что русский человек изверился и православие уже ничего не значит.
И потом - сотни тысяч мучеников за веру!
То есть в момент, когда предстояло выбрать между отказом от веры и смертью, люди выбирали смерть. После этого - долгие десятилетия тотального, агрессивного атеизма, уничтожения веры. И в последние годы - невиданный всплеск религиозного сознания, возрождения Церкви!
Именно это дает основание думать о том, что мы - другие. Что мы сберегли в себе живую веру. Она, конечно, сохранена и в Европе, но там осталось очень немного ее носителей. А у нас их много. И в данном случае это количество имеет для общества принципиальное значение.
Подготовил