Пушкинский музей посвятил выставку «В гостях у Родченко и Степановой» 120-летию со дня рождения одной из «амазонок авангарда»
Два великих новатора, невероятно плодотворный творческий союз, уютный московский дом, где без устали трудились, спорили и помогали друг другу самобытные художники. Варвара Степанова и Александр Родченко не расставались более 40 лет. Все эти годы озарены огромной любовью и искренней верой в новое искусство. Потому и выставка сразу захватывает зрителя — воссозданной в музее, но совершенно особой, немузейной атмосферой арт-лаборатории. В камерном особняке на Волхонке соединились отдельная квартира и целая страна, бурный век и две человеческие судьбы.
Это на редкость внятный и зрелищный рассказ о формировании очень сложного стиля в искусстве ХХ века — конструктивизма, который кажется порой холодным и чересчур рациональным. Это и диалог двух индивидуальностей, происходящий на фоне картин, фотографий и личных вещей — от «атрибутов искусства» до самых обыденных предметов.
Многое из наследия Родченко и Степановой вошло в собрания ведущих музеев русского искусства, прежде всего, Третьяковки. Но немало сохранила и семья. В 1992 году дочь художников Варвара Родченко и ее сын Александр Лаврентьев подарили более 600 предметов Отделу личных коллекций ГМИИ имени Пушкина. Так возникла крупнейшая в мире коллекция произведений этих мастеров. Здесь живопись и графика: рисунки, рекламные плакаты, эскизы оформления книг и спектаклей. Рядом коллажи, журналы и фотографии, прославившие Родченко как летописца эпохи. Производственный дизайн и пространственные конструкции — яркое свидетельство того, как строился новый мир. Не случайно эмблемой выставки выбран рукописный плакат, созданный Варварой Степановой в голодном и холодном 1919-м. «Будущее — единственная наша цель — это и девиз, и творческое кредо. Вопреки всем трудностям (а их художники вместе со страной хлебнули полной мерой), ему тандем Степанова — Родченко не изменил до конца жизни, завершившейся уже в «оттепели».
Художники встретились в ранней юности, в 1914 году, когда оба жили в Казани, но стремились в Москву — там происходило самое интересное. До конца дней поиски нового были для них естественным, как дыхание. Они застали самый бурный период в становлении авангарда. В том же 1914-м Родченко поступил в Строгановское училище, которое вскоре не без его усилий превратится в Высшие художественные мастерские — легендарный ВХУТЕМАС. Там же недолго будет работать и Степанова — профессор текстильного отделения:
Пожалуй, здесь впервые предстала во весь рост эта яркая «амазонка авангарда». Не просто спутница крупного художника, его муза и модель, но и сама — яркая личность и в жизни, и в творчестве. И первый экспонат — ее портрет кисти Родченко. Написанный в 1915 году, он был назван «Очарованный паж»:
Имена мастеров неотделимы от плеяды тех, кого пышно именуют «титаны авангарда». Уже в 1917 году, побывав на фронте, Родченко вошел в число организаторов профсоюза художников-живописцев, в 1918-м поступил в отдел ИЗО Наркомпроса, с 1920 по 1923 год работал в прославленном ИНХУКе — Институте художественной культуры. А в рубежном для себя 1921-м, споря с Малевичем, показал знаменитый триптих «Гладкие доски» — три холста, ровно закрашенных одним цветом: красным, синим и желтым. Об этом Родченко позже напишет: «Я довел живопись до логического конца:»
Впрочем, пафоса выставка напрочь лишена. Здесь сколько угодно звучных имен и хрестоматийных произведений, но все они органично сосуществуют в атмосфере камерной, уютной и теплой. Несмотря на жестокие ветры сталинской эпохи, именно таким и был дом художников. Здесь «атрибутами искусств» становились не только палитра и карандаши, но и готовальня, фотоувеличитель: А рядом дамская сумочка и перчатки, театральный бинокль, тюбики губной помады. Заядлые театралы возвращались домой к своим замыслам. Предметы обыденные могли перекочевать в творческий арсенал: вот из-под иглы швейной машинки выходит ткань платья, в котором Степанова изображена на одном из известных снимков:
Все пригодное для жизни, простое и незатейливое, превращалось в инструментарий художника, работало на новый быт, помогало езде в незнаемое. В то самое «будущее»: это слово огромными буквами шагает сквозь первый зал выставки, где воссоздана «Мастерская», она же — «сборочный цех» разных видов и жанров, из которых возникало новаторское искусство.
И в творческой судьбе, и в обыденной жизни этой пары все переплетено. Когда в 1924 году Родченко увлекся фотографией, сюжетом становилось все вокруг — и комната, где жена сидела над рисунками, и сам их дом на Мясницкой, и улица под окном. Вот откуда резкие, знаменитые «ракурсы Родченко» — сверху вниз, снизу вверх, по диагонали: Неожиданно возникает образ Москвы 20-х годов — с памятником Пушкину (еще на Тверском бульваре) и первой советской конституции, с портретами друзей, среди которых едва ли не главный — Владимир Маяковский. Самые выразительные портреты «горлана-главаря» сделает именно Родченко, и он же запечатлеет музу поэта — Лилю Брик, которая станет моделью и для агитплакатов. Однако прославленная модница наряду с парижскими туалетами будет носить наряды, придуманные Варварой Степановой...
В 1920-е годы Степанова поработала и на ситценабивной фабрике, сочиняя эскизы тканей. Вот она вместе с Любовью Поповой на фото «Художницы-текстильщицы»: Из 150 рисунков 20 превратились в реальные рулоны «новых ситчиков»!
Молодость Родченко была похожа на сбывшуюся мечту. Юноша из Казани приехал в Москву, учился, увлекся революцией, боролся за будущее: И в самом деле его приблизил, прославился — но был бит, критикуем, изгоняем. Судьба многих истинных новаторов, искренне ставивших знак равенства между советской властью и авангардом.
Степанова не соглашалась на второстепенные роли. Она всегда шла с Родченко рядом и наравне — в Москве и Париже, где русские художники произвели фурор на Международной выставке декоративных искусств. В Первой рабочей группе конструктивистов, литературно-художественной группе ЛЕФ (Левый фронт искусства) и в журналах, теперь легендарных, в работе над плакатами и фотоальбомами. Нынешняя выставка подтвердила: идеи авангардистов, долго казавшиеся утопией, на поверку живее всех живых.