К итогам юбилейной, 10-й Новой Пушкинской премии
С церемонии вручения Новой Пушкинской премии, проходящей в музее на Пречистенке, начинается череда торжеств, посвященных дню рождения поэта. Слово «новая» в названии награды — не просто временной параметр, а дань уважения многочисленным предшественницам.
В 1880 году в Москве был установлен памятник поэту, деньги на который по подписке жертвовали частные лица. Из оставшихся средств на следующий год под эгидой Императорской академии наук учредили Пушкинскую премию, вручавшуюся раз в два года. В разное время заслуженных лавров удостаивались Чехов, Бунин, Куприн, Майков. Конец императорской России стал и концом первой премии.
Во второй раз премию в честь солнца русской поэзии учредил... немецкий коммерсант Альфред Тёпфер. В 20-е годы прошлого века скромный хлеботорговец сколотил первый капитал на поставках зерна в большевистскую Россию. А в конце жизни создал фонд, из средств которого с 1989 года выплачивалась Пушкинская премия Тёпфера. Управление взял на себя его сын, который в Великую Отечественную воевал на Восточном фронте, был ранен где-то под Курском, попал в плен, отсидел, но сохранил полученную по наследству любовь к русской словесности. Премия Тёпфера, в числе лауреатов которой Белла Ахмадулина, Фазиль Искандер, Виктор Астафьев, Тимур Кибиров, просуществовала до 2005 года. Он стал последним и для Государственной Пушкинской премии, основанной по указу Ельцина накануне 200-летия поэта, и первым — для премии-наследницы давней традиции.
Сохраняя связь времен, Государственный музей Пушкина (ГМП) и музей-заповедник Михайловское при поддержке Фонда Александра Жукова, учредили Новую Пушкинскую премию. Она междисциплинарна — награды получают не только поэты и прозаики, но и переводчики, критики, литературоведы, филологи. Лауреаты определяются в двух номинациях — за совокупный вклад в развитие отечественной культуры и за новаторское развитие культурных традиций. У нее нет жюри и нет конкурсного отбора: достойных выбирает Совет премии — профессор МГУ геофизик Александр Жуков, директор ГМП Евгений Богатырев и директор Михайловского Георгий Василевич.
Возглавляет Совет писатель Андрей Битов, лауреат премии Тёпфера за 1990 год.
Из поколения в поколение нам внушают, что Пушкин «наше все», а любить и понимать его поэзию становится все сложнее. Андрей Георгиевич с грустью соглашается:
— У каждого свой Пушкин. Тот, до которого он сможет дочитаться. Поначалу и мне он был тягостен из-за школьной обязаловки. А когда меня перестали печатать, он меня спас: я понял, что ему было гораздо хуже, чем мне, и стало легче. С тех пор я молюсь его стихами. Если не прочту перед сном «Не дай мне бог сойти с ума», не усну. Мое пожелание православной церкви — отпустите вы Льва Николаевича на волю, и воздайте наконец должное небезгрешному, но спасающему наши души Пушкину.
Есть премия. Но есть ли сегодня поэты? Лауреату нынешнего года поэтессе Светлане Кековой, специалисту по Тарковскому и Заболоцкому, этот вопрос ее питомцы, студенты Саратовской консерватории, задают на полном серьезе. Утвердительный ответ их озадачивает: разве поэзия приносит деньги?
— Они родились в мире, где все продается и покупается, — оправдывает ребят Светлана Васильевна. — Коммерчески выгодную прозу они видят на любом прилавке. Но коммерчески выгодной поэзии не существует, и потому фигура поэта отсутствует в их информационном поле. Они не понимают, зачем вообще нужна поэзия, и приходится объяснять им вроде бы очевидные вещи: человеческая душа ищет гармонии и чистоты, даже если сам человек этого не осознает; а поэзия возвращает все это в наш изрядно запыленный мир, возвращает ему красоту, данную при Творении.
То, что не приносит денег лира, хорошо знает и второй лауреат — Алексей Кудряков из Екатеринбурга: имея диплом Лесотехнического университета, он сторожит дачные участки.
— Насколько сложен поиск достойных? — спросили мы Георгия Василевича и вместо ожидаемого рассуждения о настоящих и ненастоящих художниках получили неожиданный ответ.
— Раньше фотография была документом, отражающим реальность. Как и литература. «Фотошоп» сделал реальность технологично сконструированной иллюзией. В литературном творчестве появился свой «фотошоп»: текст, вопреки классическим правилам, можно создавать из фрагментов, из полу-, четверть- и даже недотекстов. Литература для многих стала не столько творчеством в традиционном значении этого слова, сколько игрой, для которой каждый автор вправе устанавливать свои законы. Вопрос в том, возникнет ли однажды у человека потребность, перед началом очередной «игры», съездить в Михайловское, пройти по пушкинским тропинкам, поклониться его могиле. Пока такие авторы будут, будет и наша премия.