.jpg)
Несмотря на все трудности времени, новогоднему «Щелкунчику» – быть
В Большом театре с опозданием месяца на три против обычного объявили планы на следующий, 247-й сезон. Притом позволили себе помечтать и о последующих годах, вплоть до заветного 250-летнего юбилея. Конечно, делая это куда осторожнее, чем прежде, когда не было в нашей жизни ни пандемий, ни спецопераций. И то сказать — спасибо, что вообще не слит еще ГАБТ, допустим, с Мариинкой. А ведь были недавно и такие намеки... Но, похоже, один из главных символов России, как и она сама, не собирается коллапсировать так стремительно, как пророчил кое-кто еще пять месяцев назад.
Для меня символами заканчивающегося 246-го сезона стали два спектакля. Балет «Мастер и Маргарита», совершивший невозможное — успешный (несмотря на все претензии к подробностям танцевального воплощения) перевод великого и, как до сих пор считают многие, непереводимого на иные художественные языки романа на язык хореографии. И опера «Лоэнгрин», силами международной команды исполнителей под водительством американского дирижера Эвана Роджистера вернувшая на сцену Большого такого трудного для нее композитора, как Вагнер. Обе постановки получили мощные удары под дых: в марте уехала из страны главная Маргарита — Ольга Смирнова. А все, что думает о (не)возможности своей дальнейшей работы в теперешней России Эван Роджистер, я слышал своими ушами, когда на спектакле 28 февраля он перед финальным третьим действием повернулся к публике и обратился к ней не на языке музыки, а на обычном английском...
И тем не менее жизнь даже столь тяжело раненных постановок продолжится. Как пообещал на состоявшейся в эти июльские дни встрече с журналистами генеральный директор ГАБТа Владимир Урин, для «Лоэнгрина» созрел отечественный каст, спектакль пойдет уже в первой половине наступающего сезона. Во второй возобновятся и показы не менее интернациональной по первоначальному исполнительскому составу «Саломеи» Рихарда Штрауса. Вернется на сцену даже балет «Нуреев», от греха снятый дирекцией с афиши весной (когда пошли, как говорили в советское время, «письма трудящихся»).
Но, конечно, лицо сезона — это новые работы. Тут, похоже, руководство коллектива решило не рисковать, сделав ставку на проверенную классику. На Новой сцене это «Демон» Рубинштейна — правда, в постановке совсем еще непривычного у нас (и, на мой взгляд, очень самобытного в своем демонстративном минимализме) молодого рижского режиссера Владислава Наставшева. Там же поставят «Франческу да Римини» в честь 150-летия ее автора Рахманинова (для полного метража вечера дополнив эту партитуру «Флорентийской трагедией» Цемлинского). На Исторической сцене появится «Трубадур» Верди (и как это Большой умудрялся обходиться без одного из главных блокбастеров мировой оперы?!). И на Камерной (которая, похоже, все-таки отъедет временно во Дворец на Яузе, т.к.на ее привычном месте на Никольской улице начинается долгожданная реконструкция) — «Аскольдова могила» Верстовского. Та самая, которую в XIX веке любили разыгрывать в четыре руки во всех сколько-нибудь интеллигентных домах, включая семью Володи Ульянова (будущего Ленина), а потом легкомысленно отправили на самые пыльные архивные полки. И напрасно — содержание архисвоевременное: Киевская Русь, борьба славянского и варяжского влияния, бравый гудошник Торопка, поющий арию «Близко города Славянска»...
В балете, рассказал его худрук Махар Вазиев, ожидается столь же выверенная «Шопениана» Михаила Фокина в возобновлении петербуржцев Натальи Большакова и Вадима Гуляева, «Пахита» Петипа в версии Юрия Бурлаки — ну и, чтоб не совсем уж ходить по академической струнке, «Пиковая дама» Юрия Посохова на музыку отчасти Чайковского, а отчасти современного петербургского композитора Юрия Красавина.
Конечно, всех собравшихся интересовало, долго ли будет главный музыкальный театр страны обходиться без музыкального руководителя: напомню — Туган Сохиев покинул этот пост тоже в марте. «У нас серьезный корпус штатных дирижеров — ответил Урин. — Это Павел Клиничев, Антон Гришанин, Алексей Богорад. Мы уже договорились о создании новых спектаклей и прокате имеющихся с Артемом Абашевым, Станиславом Кочановским, Константином Чудовским, Дмитрием Матвиенко. Рады, что в этом ряду и получивший первую премию на недавнем конкурсе имени Рахманинова Филипп Селиванов. А для участия в концертах (у театра большая программа вечеров, связанных опять же со 150-летием Рахманинова — «Труд») позвали Дмитрия Лисса из Екатеринбурга. Будем с ними советоваться по поводу дальнейшего хода событий — и уж потом начнем не торопясь думать, кто может возглавить музыкальную часть Большого театра».
Вот такая «неторопливая» демократия в бывших императорских стенах. Впрочем, одно ее следствие точно надо приветствовать: воспитанники Молодежной оперной программы Большого, прежде почему-то не жалуемые Туганом Таймуразовичем и сразу просвистывавшие мимо сцены ГАБТа на ведущие западные площадки, теперь получат доступ к главным партиям в родных стенах.
Да и театр в целом, оставшись без зарубежных гастролей, проявит (не хочется произносить обидное слово «вынужденно») больше патриотизма, чем обычно, отправив свои спектакли в Якутск, Челябинск, Калининград...
Ну а что с теми работами, которые все-таки оказались нокаутированы санкционным 2022-м? Например, с оперой «Хованщина», постановщиками которой значились Туган Сохиев и британский режиссер Саймон Макберни, или балетом Алексея Ратманского «Искусство фуги». Начав ответ издалека («один наш коллега сейчас добирался из Лондона до Москвы 20 часов»), Урин пояснил, что нынешнее состояние логистики препятствует скорейшей отдаче этих долгов (если б только оно! — «Труд»). «Но я рад, что большинство наших коллег понимают ситуацию и ведут переговоры о переносах сроков реализации своих проектов на 2024-й, 2025-й, 2026-й годы».
Цифра 2026 прозвучала из уст гендиректора неспроста: в этот год Большой театр отметит свое 250-летие. Конечно, говорить о конкретных репертуарных намерениях так задолго трудно, но будут, пообещал Владимир Георгиевич, и конференции, и выставки, и выпуск трехтомной энциклопедии «Большой театр». И даже, возможно, показ одной очень серьезной оперы и одного очень серьезного балета на одной очень серьезной московской площади. Впрочем, для того понадобятся очень серьезные согласования, так что тут гендиректор предпочел не углубляться в подробности.
Ну и о вечном: под занавес встречи представительница Кореи задала самый, наверное, сакраментальный вопрос, который во все времена приходится слышать руководству Большого театра: будет ли новогодний «Щелкунчик». «Будет!» ответил дружно хохотнувшему залу Урин. И вправду — есть, есть абсолютные ценности.