Скандал, оставшийся почти незамеченным на фоне украинского кризиса. И всего-то: беженцы из Донбасса обратились в Кремль с жалобой на то, как медленно решаются их проблемы в российских инстанциях. Им ответил чиновник, работающий с этими беженцами, как говорится, «на земле» — и тут же был уволен с должности... Попробуем разобраться, за что.
«Уважаемый Владимир Владимирович! Обращаются к вам беженцы Донбасса из г. Архангельска, проживающие в реабилитационном центре „Родник“. Просим вас о помощи. Все, от директора центра до вышестоящих структур, дают нам понять, что мы здесь никому не нужны!!! Мы ехали по вашей программе, статус беженца нам не дают. Заставляют подписывать документы о временном проживании на территории Архангельской области. Грозятся выселить 15 сентября 2014 года по причине заезда граждан по путевкам на реабилитацию. Не предоставляются учебные учреждения детям. СМИ не впускают на территорию центра. Детского питания практически нет, нет медикаментов, средств личной гигиены и т. д. С уважением к вам, беженцы Донбасса!»
Дмитрий Чистяков из пресс-службы МЧС Архангельска этим беженцам ответил. Что на всех уровнях нет вокруг беженцев людей, кто бескорыстно и от души не желает оказать им любую помощь. И что проблемы есть, и правильно о них говорить, и все они, конечно, будут решены... Но что все-таки негоже, когда иные гости вовсе и не настроены помочь себе сами. Если, конечно, не считать спекуляцию одеждой, каруселью выносимой из благотворительных центров. Что даже если на родине ты всего лишился, все же несколько аморально требовать от соседа, который дал кров и еду, хотя и сам далеко не шикует, чтоб он в одночасье организовал тебе и зарплату тысяч в 40-60, и квартиру в собственность...
Ответил — и был уволен своим же руководством. На всякий случай, полагаю. А, может, и за попутное разглашение страшной гостайны: что в XXI веке народ архангельский, как и любой другой в российской глубинке, не весь процветает, а в немалой части живет в деревянных домах с туалетом «люфт-клозет» и ходит на работу за 10 тысяч в месяц.
Понятно, что когда в страну одномоментно спускается на парашюте почти миллион беженцев, обойтись без трений шансов нет.
Так что если уж чему тут и надо удивляться, так тому, что это все происходит только сейчас. По-настоящему же в этой истории меня изумило другое: как все на свете закольцовано! Вот абзац из открытого письма Чистякова: «Каждый раз, когда я вижу ваших мужчин в шлепанцах, сидящими во дворе у ведра с окурками посреди рабочего дня, я недоумеваю — как так можно жить? Как можно жить, есть, пить за чужой счет — и не работать?!» Это же буквально слова моей немецкой подруги двадцатилетней давности!
Дело обстояло так: Карин работала в ведомстве, которое сортировало беженцев и решало, кому этот статус официальный дать, а кому нет. Каждый вечер она заруливала ко мне и рассказывала истории — золотая жила для журналиста. Однажды сказала: «Сегодня был трудный день. Семья из Петербурга вынесла мне мозг, отказывается уже от третьей квартиры: „Знаете, какая квартира была у нас в Петербурге!“ Так что же, говорю, вы сюда приехали? Немка в семье у вас одна — ваша немецкая овчарка. У остальных якобы немецкое происхождение — фикция. Языка не знаете и, значит, работы не найдете. Не говоря уж о престижной. Для престижной работы вы должны быть более желанны, чем среднестатистический немец. Кроме свободного владения немецким знать хотя бы один иностранный плюс уметь то, чего не умеют другие».
Это была чистая правда, и потому Карин наказали. Оштрафовали на ползарплаты за недостаточную терпимость — Германия тогда с ума сходила по толерантности. В следующий раз я попросила Карин взять меня с собой в рейд по общежитиям аусзидлеров — тех, кто нелегально жил в Германии уже несколько лет, проявляя чудеса изобретательности. Они получали ежемесячное пособие в 340 евро, бесплатную еду и были вполне довольны жизнью. Вот тогда-то Карин и произнесла речь про вечно курящих мужчин в шлепанцах, которые не считают унизительным для себя жить за чужой счет. Долго не могла успокоиться. Почему, вопрошала она, моя мать, вкалывая до своих 60 (а с 2007-го женщины в Германии уходят на пенсию, как и мужчины, в 65) с шести утра до пяти вечера, получает 1200 евро, а эти в шлепках за сидение с транзистором имеют халявное социале? Терпимей с годами Карин не стала — и немудрено: количество мужчин в шлепанцах в Фатерлянде только росло — а потому теперь работает в католической миссии, помогает престарелым честным труженикам...
Но я хочу вернуться к нашей ожившей классике, к «письму Ваньки Жукова — 2». И допустить, что дедушка Константин Макарыч никакой божецкой милости не сделает, а напишет ему в несентиментальном лютеранском ключе: не ропщи, мол, внучок, терпи и учись, в жизни всякая наука пригодится. Что-то в стиле Штольца-старшего: главное, мол, чувство долга, дисциплина, ответственность и любовь к труду.
Это я к тому, что интересно все-таки, что ответит наш «милый дедушка». Ну не ответит, так подумает. Вот Владимир Легойда, глава Синодального информационного отдела Московского патриархата, недавно предупреждал, что скоро отношение наше к беженцам рискует измениться. Они начнут раздражать. Как в воду глядел. Потому что вообще-то у нас очень даже есть куда потратить те сотни миллионов, которыми так щедро оплачено российское гостеприимство. Скажем, построить наконец жилье тем 4 тысячам семей в Еврейской автономной республике, которые еще с прошлогоднего потопа маются по чужим углам. И таких примеров, уверяю, хватает. Да и сами мы в большинстве своем не бездельничаем, упираемся. Так может, и гости подхватят этот вполне христианский тренд?
Зацепили слова Аркадия Арканова в его недавнем интервью «Собеседнику» — насчет зла, которое развивается и крепнет быстрей добра, с опережением. «Эта сила с годами становится преобладающей. Главный ее закон — отвечать с превышением. В кавказском застолье, если вам с соседнего стола прислали бутылку, принято отвечать двумя. Это закон преувеличенного, нарастающего добра. В современном мире принято на оскорбление отвечать ударом, на удар — убийством, то есть опять-таки удваивать ответ, но исключительно в сторону негатива; страшная сила гордыни и разрушения все время заставляет давать двойную сдачу».
Понимаю, закон — дело святое, с превышением так с превышением. Но, может, стоило бы нам в иных случаях поменять у того превышения знак? Вон «Метровагонмаш» еще в начале года уволил 16 рабочих, активистов местного профсоюза, за то, что они отказались ставить бракованные детали в узлы тормозной системы вагонов метро. Не восстановили до сих пор! А таких надо бы не только вернуть, но и укрепить ими заводскую вертикаль — разве сама жизнь ценой гибели людей не доказала, что правы были именно они? Теперь вот Чистякова уволили, который был мало что совершенно прав, но и предельно деликатен: ни слова не сказал про то, что вообще-то неплохо бы мужчинам в шлепанцах не в России подъедаться, а быть со своей страной, там, где она, к несчастью, теперь находится.
P. S. Поскольку мобильные телефоны Дмитрия не отвечают, мы позвонили в МЧС Архангельска. Там сказали, что Дмитрий Чистяков в командировке. «Значит, не уволен?» — «Ну, его сначала уволили, а потом... разуволили...» — ответили нам. Получается как у Высоцкого: «Развязали, но вилки попрятали...»? В своем блоге Дмитрий Чистяков написал: «Дорогие друзья и коллеги, продолжаем служить на благо Родины! Благодарю всех за поддержку и понимание!»
