Марк Захаров придал роли старого слуги куда больше значения, чем это предписано традицией, и Броневой превратился в одну из ключевых фигур спектакля.
— «Ленком» переживает сегодня одну трагическую потерю за другой. Выпуск «Вишневого сада» пришелся на момент, когда умирал Олег Янковский. Это сказалось на репетициях?
— Потеряв такое количество талантливых людей, театр все же держит удар. Жизнь — это как бокс. В ней самое главное — не нападать, а держать удар, выдерживать боль. Даже в такое ужасное для театра время Захаров нашел в себе силы выпустить сильный спектакль. Никто из актеров не имеет права на депрессию, когда начинается работа. Перед тем как сыграть премьеру «Вишневого сада», мы решили обкатать её в другом городе, как это часто делается. Сыграли три спектакля в Петербурге на сцене БДТ. Успех был огромный.
— По слухам, у вас получился необычный Фирс. У него стало больше текста, и вообще выяснилось, что это довольно важная фигура в «Вишневом саде». Вы результатом довольны?
— Мне трудно судить. Захаров увеличил мою роль, и она действительно стала почти главной, не считая Раневской и Гаева. Главная трудность была вот какая: на пьесе лежит огромный груз предыдущих трактовок и штампов, которым уже почти век. Марк Анатольевич сказал нам: «Надо забыть о многозначительных паузах и попытаться сыграть пьесу быстро». Он с его интуицией понимает, что сегодня спектакль должен идти максимум 2,5 часа. Это то время, в течение которого зритель может выдержать мощный, насыщенный спектакль, не уставая и, если можно так сказать, недоедая, оставаясь немного голодным. Вообще Марк Захаров, скажу я вам, — великий режиссер. Мы с ним уже почти 20 лет спорим. Я ему говорю: «Вы самый первый режиссер». А он со мной спорит: «Нет, я не первый!» Ну, а я отвечаю: «Как же не первый? Мне есть с кем сравнивать! Я ведь с Гончаровым и с Эфросом работал».
— Чеховский Фирс, с одной стороны, почти комический персонаж, с другой — трагическая фигура. А ваш Фирс какой?
— Я не знаю. Не бывает чистой комедии, и не бывает чистой трагедии. И в театре, и в жизни все это ежесекундно перемешивается, и в роли Фирса тоже все перемешано. Могу только сказать, что никогда в жизни я никого специально не смешил. Чехов написал, что Фирса забыли, а Марк Анатольевич считает, что его сознательно погубили. Конечно, Фирс во многом смешон