Из продажи - как в Москве, так и в регионах - и антибиотики, и гепарины просто-напросто пропали. Почему?
В соцсетях все чаще стали попадаться отчаянные посты с просьбами к тем, кто уже пролечился от ковида, продать оставшиеся таблетки азитромицина или левофлоксацина и хотя бы флакон-другой клексана. Оказалось, и антибиотики, и гепарины просто-напросто исчезли из продажи — как в Москве, так и в регионах. Почему? Давайте разбираться.
О перебоях с лекарствами и до того пытались говорить эксперты или те, кто принимает или назначает исчезнувшие лекарства постоянно, но во весь рост проблема встала, когда кривая заболеваемости коронавирусом снова резко пошла вверх. Оказалось, помимо ухода иностранных поставщиков с российского фармрынка, повышенного спроса и вызванных пандемией проблем с логистикой руку приложили и отечественные «улучшатели». Как обычно, под самым благовидным предлогом.
Последние несколько лет в России вводится электронная маркировка различных категорий товаров. Прежде всего начали прослеживать перемещение от производителя до розничной точки алкоголя, затем требования распространились на сигареты, духи, автомобильные шины, фотокамеры, одежду. А с 1 июля текущего года маркировка средствами идентификации (кодом DataMatrix) стала обязательной и для лекарств.
Нововведения, напомню, были призваны исключить возможность попадания на рынок контрафакта, защитить покупателей от некачественных препаратов, что в случае с лекарствами особенно важно. Но, как это бывает, гладко было на бумаге...
Год назад участников рынка медикаментов обязали обзавестись сканерами для считывания штрихкодов, запустили обучающие курсы для персонала, вложили в разработку электронной системы 14 млрд рублей. Однако создать реально работающий механизм так и не удалось. Код дописывали уже после вступления в силу новых требований закона, а в конце сентября вся система просто-напросто рухнула и не работала двое суток.
Сотрудница аптеки на условиях анонимности рассказала «Труду», как теперь выглядит процесс приемки препаратов.
«Средняя партия препаратов одного наименования у нас составляет 10 тысяч упаковок. Сканер, считывая маркировку, думает минуту, прежде чем распознает код. И я стою и жду...».
Когда лекарства сканируются при приемке в аптеке, работающей в розницу, каждая упаковка также должна быть отсканирована. Затем нужно дождаться ответа от Честного ЗНАКА, что препараты зарегистрированы. Этот процесс занимает до 10 дней. Все это время лекарства лежат, продавать их нельзя. Только после получения подтверждения товар идет в продажу.
Как следствие — оборот лекарств значительно замедлился. А поставщики стали активнее уводить с рынка дешевые препараты, потому что нет смысла заморачиваться с маркировкой для лекарств, стоимость которых ниже 50-100 рублей. Да и аптекам невыгодно закупать условный парацетамол по 6 рублей за блистер, потому что никакая разумная наценка не покроет времени и нервов, потраченных на приемку.
При этом проверить лекарства на соответствие качеству и подлинность можно было и до появления системы маркировки — например, в базе данных на сайте Росздравнадзора и сервисе MedBrak. Обращались к этим базам данных не розничные покупатели, а аптечные сети, потому что для них продажа «серого» препарата грозит штрафом в почти полмиллиона рублей и отзывом лицензии.
Участники российского рынка еще в июле обращались к Владимиру Путину с предложением отложить внедрение системы маркировки (и не только касательно лекарств) до ее полной отладки и сделать так, чтобы ее использование мотивировало производителей и продавцов быть честными, а не ставило их в заведомо проигрышное положение по сравнению с «серыми» игроками.
Программное обеспечение для такой системы, настаивали бизнесмены, должно быть бесплатным, тогда как нынешние поставщики ПО — фактически монополисты, и их расценки совершенно не соответствуют отвратительному качеству софта. Для небольших производителей или тех, кто ориентирован на недорогую продукцию, пляски с кодами просто не по карману.
А в октябре в СМИ попали письма от фармацевтических компаний, в которых описывались возникшие проблемы. Они утверждали, что зарубежные поставщики вынуждены были развернуть фуры с лекарствами или заморозить поставки, поскольку не получили подтверждений от Честного ЗНАКА для миллионов упаковок. Без этого товар было невозможно растаможить и запустить в продажу. Десятки тысяч упаковок лекарств «зависли» из-за ошибок при идентификации. Так, компания «Гедеон Рихтер — Рус» просто отказалась от любых поставок в Россию как минимум до конца октября. Да и другие зарубежные производители не в восторге...
А мы еще удивляемся сообщениям о дефиците лекарств из регионов! В Новосибирске невозможно купить антибиотики, в Перми и на Алтае из продажи исчезли противовирусные препараты, в Кемерово из аптек исчез даже арбидол. В Москве на днях чиновники заявили, что дефицита лекарств для лечения COVID-19 нет, медучреждения обеспечены всем необходимым, есть солидные запасы. Но, судя по публикациям в соцсетях, реальности, в которых живут чиновники и рядовые пациенты, не пересекаются. Например, журналистка Анастасия Храмутичева только через «Фейсбук» смогла найти антибиотик и препарат от тромбоза для заболевшего ковидом мужа — уже переболевшие люди предлагали забрать оставшиеся лекарства буквально по две таблетки.
И вот наконец министр промышленности и торговли Денис Мантуров заявил, что в России на время пикового спроса разрешат продавать лекарства, не дожидаясь подтверждения маркировки. В правительстве не стали признавать проблемы с Честным ЗНАКОМ и программным обеспечением и заявили, что решение принято в связи с «недостаточной технической готовностью дистрибьюторов и ряда аптечных организаций». Что называется, переложили с больной головы на здоровую...
Возможно, самые необходимые препараты вернутся на аптечные полки. Но если власти не желают признавать дефект самой системы маркировки и того, что она непременно вызовет подорожание лекарств и полное исчезновение недорогих препаратов, что же нас ждет после коронавируса?