На
Улыбку Клиберна в 1958 году узнала вся планета. По неотразимости ее можно сравнить лишь с улыбкой Гагарина. Он и совершил нечто сравнимое с подвигом Гагарина: облетел полпланеты, чтобы попасть в страну, которую на его родине называли врагом номер один, и победил на первом конкурсе имени Чайковского, который, конечно, был задуман для демонстрации планетарного преимущества советской исполнительской школы.
Юный кудрявый техасец огромного роста с детскими голубыми глазами смешал все планы. Ученик Розины Левиной — воспитанницы Московской консерватории, эмигрантки, крупнейшего фортепианного педагога Америки — покорил своей потрясающе виртуозной, открыто романтической игрой не только жюри, в котором были Гилельс, Рихтер и другие великие мастера. Благодаря телевидению и радио он влюбил в себя, без преувеличения, полстраны. Ни до, ни после него классическая музыка не приковывала такого внимания.
Конечно, были и настороженные. Наверняка начальники от культуры ходили советоваться к лидеру страны Хрущеву: как быть? И тот проявил мудрость. Это был гениальный шаг — и с точки зрения справедливости, и с точки зрения пиара, как мы сегодня бы сказали. В Америке Клиберна, победившего в Советском Союзе, встречали так, как, наверное, встречали только солдат, вернувшихся со Второй мировой войны. Но это была победа не оружия, а музыки, и она не разделила, а связала наши страны.
С тех пор Клиберн стал у нас одним из самых желанных гастролеров. А в Америке встреча с ним превратилась в своего рода ритуал для каждого президента начиная с Трумена и вплоть до Обамы, в 2010 году вручившего пианисту Национальную медаль искусств. До того Буш-младший наградил его высшим гражданским знаком отличия — Президентской медалью свободы, а наш президент Путин — орденом Дружбы.
Есть в карьере Клиберна огромная загадка. Давая в первые полтора десятка лет по 150 концертов в год, он в
С другой стороны, именно эта кристальная чистота натуры позволила Клиберну стать знаменем одного из крупнейших и самого честного из всех фортепианных конкурсов планеты. Он так и носит имя Клиберна, в мае пройдет в Форт-Уэрте в
Россию он всю жизнь считал своей второй родиной. «Труду» в один из последних приездов рассказывал, как еще в раннем детстве увидел изображение храма Василия Блаженного — и решил, что обязательно увидит это чудо вживую. Вспоминал, с каким восторгом, направляясь впервые в Москву, пересаживался в Праге с винтового самолета на наш Ту-104 — первый реактивный лайнер в мире: это была фантастика, он словно скакнул на 100 лет вперед! А прилетев, первым делом попросил (хотя была уже практически ночь): отвезите меня к Василию Блаженному. С тех пор все его визиты к нам начинались и заканчивались посещением Красной площади.
Тогда корреспондент «Труда» спросил: в Америке наверняка полно людей, критикующих нашу страну, — что вы говорите им? Гость распахнул на меня свои огромные голубые глаза и сказал: «А мне ничего не приходится отвечать. Просто никто не смеет при мне ругать Россию. Они знают, что в противном случае я отвернусь, и наш разговор на этом закончится».
У него были свои, непобедимые аргументы в споре за Россию. Такие, которые не надо проговаривать. Чтобы их узнать, достаточно послушать его записи Первого концерта Чайковского или Третьего — Рахманинова.
