Как утверждают социологи ВЦИОМа, 55% россиян вообще не интересуются видами на доллар, евро и так далее. Но кто нынче не интересуется ценами на рубль и доллар, завтра обречен волноваться из-за цен на картошку, хлеб и так далее. Хотя бы потому, что доля импорта в продовольственном обеспечении России ныне превышает 40%, а в крупных городах по отдельным группам доходит аж до 80%.
Учтем, однако, что ослабление национальной валюты у нас – явление во многом рукотворное. Всего полмесяца назад министр финансов Антон Силуанов заявлял: «Небольшое ослабление обменного курса может сыграть позитивную роль для федерального бюджета и экономики в целом». Правда, глава Минфина имел в виду, что ослабление рубля «должно осуществляться не административным, а рыночным способом: за счет покупок Минфином валюты для резервного фонда на рынке». Но, как говорится, хрен редьки не слаще.
Более осторожно выступила Эльвира Набиуллина, только занявшая должность главы российского Центробанка: ее комментарии свелись к тому, что ЦБ непосредственно курс не регулирует и сосредоточивается на борьбе с инфляцией. А курс определяется объективными обстоятельствами вроде состояния торгового баланса и притока или оттока иностранного капитала. Возможно, госпожа Набиуллина готовилась оправдываться в случае дальнейшего падения отечественной валюты до 15 или даже 20% (за первые полгода рубль ослаб к доллару на 8,5%). В этом случае возможны вопросы: куда смотрел ЦБ с его сумасшедшими валютными резервами?
Теоретически падение курса рубля должно приводить к росту цен на качественные импортные товары из Европы и США. Но российский рынок имеет странную особенность: все эксклюзивное, модное и хорошее здесь изначально продается втридорога в сравнении с Западом – дорожать этому товару просто некуда. А большинство торговых прилавков заполнены ширпотребом и неплохо замаскированными подделками из Китая, Турции и Юго-Восточной Азии, которые и определяют общий ценовой тренд.
К тому же любое начинающееся подорожание импорта немедленно перекидывается на отечественную продукцию аналогичного ассортимента. Ибо большинство российских производителей – увы! – заботятся не о расширении сбыта, но о максимизации выручки: лучше реальный рубль сегодня, чем мечты о завтрашнем червонце.
По-настоящему рыночные принципы в этом отношении у нас исповедуют лишь подпольные фабриканты из Китая, Вьетнама и т. д., открывающие в России нелегальные производства максимально дешевого ширпотреба. Они всегда готовы к наращиванию объемов выпуска своего товара – был бы спрос. Но действуют эти цеха лишь до первой полицейской облавы и потому существенного влияния на общую ситуацию не оказывают.
В этих условиях товарная инфляция в России представляет собой практически независимый от внешних факторов ползучий рост цен со средней скоростью около 0,1% в неделю и до 0,5% в месяц. Это совпадает с макроэкономическими прогнозами специалистов Минэкономразвития и Центробанка, обещающими к нынешнему декабрю общегодовую инфляцию в пределах 7–7,5%.
Впрочем, до конца года возможны какие-то сюрпризы, связанные со вступлением России в ВТО, ибо процесс освоения нашей страны зарубежными производителями и торговцами лишь начинается.
Первые признаки общемирового воздействия на российский потребительский рынок уже появились: в конце минувшего года страна начала затовариваться дешевой импортной свининой, что серьезно притормозило общий рост цен на мясо, в том числе в первой половине нынешнего года. Чем это обернется в дальнейшем, неизвестно. Ибо отечественные свиноводы, которым пришлось снизить закупочные цены с 90–95 рублей до 70 рублей за килограмм, заявляют об убыточности своего бизнеса. И требуют вмешательства государства: введения порогов на импорт свинины или предоставления дополнительных дотаций своим производителям.
Однако все это хрупкое благополучие по-прежнему держится лишь на высоких мировых ценах на нефть и газ. Причем доходов от продажи углеводородов начинает не хватать даже на текущие потребности страны. Общий дефицит денег в бюджете может составить 600–800 млрд рублей, из-за чего в Минфине уже поговаривают о необходимости досрочно «распечатать» Резервный фонд, изъяв из него примерно более 240 млрд рублей, или около 9% собранных там средств. А ведь нынешний год считается вполне благополучным, включая нефтяные цены: планировали бюджет с расчетом 97 долларов за баррель – фактически получается 105 долларов.
А из страны продолжает бежать капитал: за полгода чистый отток уже составил 28,1 млрд долларов. Бывший первый зампред ЦБ, а теперь министр экономического развития Алексей Улюкаев заявил, что ранее составленный его ведомством прогноз по годовому оттоку в 30–35 млрд долларов не сбудется. «Я думаю, что если в 50 млрд долларов уложимся, то будет хорошо», – сказал Улюкаев.
Но 50 млрд долларов – это 1,5 трлн российских рублей, то есть вдвое больше, чем ожидаемый Антоном Силуановым дефицит федерального бюджета на нынешний год. Почему же наша страна уже который год напоминает бассейн из школьного учебника, куда по одной трубе вливается вдвое меньше денег, чем выливается оттуда? Мультимиллиардер Михаил Прохоров, отвечая на вопрос, что он думает о нынешней ситуации, констатирует: «Когда говоришь с бизнесменами, выясняется, что большинство из них думает, кому бы свой бизнес продать, а деньги в Россию не вкладывать. Все прекрасно понимают, что затраты внутри страны растут быстрее, чем прибыль. Маржа стремительно снижается во всех видах бизнеса. Бессмысленно вкладывать, когда себестоимость растет быстрее…»
Тем временем министр Силуанов обещает уже в нынешнем августе выйти на рынок с покупками валюты, чтобы ослабить курс рубля еще на 1–2 рубля. Бюджету это принесет дополнительные 190–380 млрд рублей.
В общем, следите за курсом!
