Завтра в «Московской оперетте» — премьера главного проекта этого театра на грядущие несколько лет: мюзикла «Граф Орлов». Автором стихов, на которые написал музыку композитор Роман Игнатьев, стал прославленный бард Юлий Ким. О том, что для бывшего советского диссидента — песенное творчество и отчего ему больше не хочется писать на политическую тему — наш разговор.

— «Граф Орлов» — далеко не первая ваша работа в мюзикле. Чем тронула эта история?

— Идею взяться за сюжет о загадочной красавице, объявившейся в Европе в 1770-х годах и назвавшей себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, то есть претенденткой на русский престол, о том, как по приказу Екатерины II граф Орлов заманил ее в Россию, где самозванку посадили в Петропавловскую крепость, ставшую ее могилой, мне подсказал руководитель «Московской оперетты» Владимир Тартаковский. Исторический в своей основе сюжет, замечательный по драматизму, издавна привлекал авторов и был очень хорошо размят в русской литературе, от Данилевского до Радзинского. В частности, прекрасная пьеса «Царская охота» получилась у Леонида Зорина, по ней снял великолепный фильм Виталий Мельников. Но простора для новых авторов осталось довольно: история полна тайн, и на главный вопрос, интересовавший Екатерину, — кто самозванка на самом деле — ответ получен так и не был. Были догадки, будто она — дочь берлинского трактирщика, она сама утверждала, что своих родителей не помнит, что ее воспитывали в Персии, потом послали на учебу в Европу. Никаких документов о ее происхождении, кроме завещания Елизаветы Петровны, явно поддельного, при ней не имелось. Но меня как драматурга больше всего увлекло даже не это, а отношения героини с графом Орловым. Исторический граф, выполняя задание Екатерины II, сблизился с «Елизаветой», разыграл влюбленность, заманил на русский корабль, который и доставил самозванку в Петербург. Был ли он увлечен ею по-настоящему? История свидетельствует об обратном: Алексей Орлов быстро забыл «княжну», найдя в жизни много других утех. Но для художника этот поворот не столь привлекателен, как если предположить, что, затеяв политическую игру, граф влюбился по-настоящему. Тогда его история из интриги превращается в личное предательство. Именно так решили Зорин в пьесе, Радзинский в романе. И я пошел по этому пути, но мне хотелось, чтобы история выглядела особенно трагически и остро. Для этого надо было довести чувства с обеих сторон до высокой степени искренности. Наш Орлов в конце остается с безутешным сознанием собственной неисправимой вины, и спектакль заканчивается безысходным монологом человека, который никогда не сможет сам себя простить. Иная у нас и княжна — не холодная авантюристка, а увлекающаяся натура, живущая романтическими утопиями. Оказавшись в тюрьме, своего Алешу она не презирает и ненавидит, как у других авторов, а продолжает любить, только жалеет за слабость. Мне кажется, это сильнее, чем у предыдущих разработчиков сюжета.

— Мне до этого вашего рассказа казалось, что мюзикл для вас — чисто коммерческое предприятие, а душу вы выражаете в песнях и стихах. Но выслушав этот горячий монолог, понимаю, что по крайней мере сюжет «Графа Орлова» для вас больше, чем способ заработать себе на жизнь.

— «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать», — сказал Александр Сергеевич. Или, говоря чуть по-другому, проданная рукопись не исключает вдохновения. Все свои гениальные оперы и Моцарт, и Россини сочиняли по заказу за хорошие гонорары.

— В тематике между вашими песнями и мюзиклами много общего. Этакое взрослое мальчишество: тираны, пираты, гусары... Не есть ли это способ продлить детство и заслониться от свинцовых мерзостей жизни?

— В чем вы правы — я человек театральный, и каждый мой спектакль — своего рода притча, легенда. Или антипритча, антилегенда, но все равно — сказка, фантазия. Мир гусаров и пиратов действительно очень увлекателен. Когда сочиняю пьесы, всегда смотрю в сторону Евгения Шварца. Только слово «мальчишество» я бы заменил на «романтизм». Это качество свойственно всем натурам от мала до велика в высокой степени. Все серьезные художники — романтики, все ходят вокруг да около несбывшейся мечты, разлад между желаемым и действительным — конфликт каждого художника, и это не мальчишество, а источник вдохновения. Хотя определенная доля озорства в такого рода творчестве — вещь совершенно необходимая, и тут я многому научился у своего друга, великого режиссера, недавно нас покинувшего — Петра Фоменко. Вот что, вероятно, вызывает у вас впечатление мальчишества. Ну, я знал одного адмирала, который, собирая на застолье своих 70-летних коллег, говорил: мальчишки собрались!

— В общении с людьми песни мне доводилось встречать полярные взгляды на роль этого жанра в жизни общества. Например, Алексей Кортнев, чья песня «Шла Саша по шоссе» звучала на политических митингах, считает эту роль значительной, а Олег Митяев, на чьи песенные фестивали съезжаются десятки тысяч людей, настроен скептически, приводя в пример то, как кулуарно выбрали гимн грядущей сочинской олимпиады: общество отдельно, песня отдельно...

— Думаю, Леша гораздо ближе к истине. Олег ведь сказал не о песне, а об организационных моментах... «У народа, у языкотворца», пользуясь словами Маяковского, и у отдельного человека существует глубокая психофизическая потребность выражать свои чувства в песне. Простейшая иллюстрация — фан-толпы, которые собирают Юрмала или Славянский базар. Не переводятся любители рок-, джазовой песни. Наконец остаются наши нетленные барды, которые сами не прочь пококетничать насчет того, что их жанр умер, — при том, сколько фестивалей русской песни проходит, даже если выйти за пределы России: в Германии ежегодных два, в Америке три, в Израиле один — Сахновка (раньше он назывался Дуговка). Даже в Швейцарии есть, где наших эмигрантов очень мало, но много специалистов, работающих по длительным контрактам. И те 150 человек, что собираются на свой слет на лугу в Альпах, для тамошних мест не менее значительная аудитория, чем 250 тысяч на Грушинском... Так было всегда: «Что-то слышится родное в грустной песне ямщика» и добавим, не только в грустной. Может быть, Олег Митяев еще имел в виду то, что политическая роль песни падает? Ну так это лишь одна из ее ролей, правда, доведенная Александром Галичем до такой кульминации, что это стало незабываемой страницей в истории жанра. Сегодня один Тимур Шаов отваживается работать в этой области, хотя не все у него выходит ровно.

— Для огромного процента людей песенная потребность удовлетворяется текстами типа «целуй меня везде, восемнадцать мне уже».

— Тут ничего не попишешь, ширпотреб — накладной расход всякого искусства, он существует не только в песне, но и в так называемой художественной прозе — посмотрите, чем на 90 процентов засеяны прилавки книжных магазинов: однодневными детективами и дамскими романами. Кстати, почему-то и в детективе количество авторов-дам в полтора раза больше, чем мужчин, я недавно подсчитал... Правда, были полосы в жизни европейской музыкальной культуры, когда и ширпотреб отличался высокой художественностью: что есть опера «Кармен», как не высокий образец «низкого» жанра?

— Вы сами в последнее время практически оставили область социальной песни.

— У меня потребность в ней исчезла в начале 90-х годов: именно тогда я сочинил свою последнюю песню названного рода. У меня ведь тоже было достаточно однодневок — когда сегодня просят исполнить какие-то из них, я не все и вспоминаю, а многие безнадежно устарели. Например, песенка 66-го или 67-го года «Обыск» малопонятна сегодняшней публике, потому что сама ситуация, о которой в ней говорится — у человека на шмоне изымают Набокова, Авторханова, Солженицына, — в наши дни невозможна: все, что тогда было крамолой, теперь лежит в свободной продаже. Но я ее пою — именно с той целью, чтобы молодой слушатель узнал, в какой обстановке мы жили. А некоторые песни сегодня неожиданно наполняются свежим содержанием. Был у меня, например, «Адвокатский вальс» — о защитниках диссидентов в 1960-е. Там есть четверостишие: «Судье заодно с прокурором плевать на детальный разбор, им лишь бы прикрыть разговором готовый уже приговор». Ну так это — точная программа нашего Хамовнического, или Басманного, или Московского городского суда: то, что меня сегодня ужасно удручает, потому что правоприменение Уголовного кодекса осталось на уровне брежневского времени. Я, прожив 75 лет, не дожил и вряд ли доживу до поры, когда этот позор в России закончится... И еще — почему мне не хочется писать сатирические вещи: инициатива перешла к другим. В начале 90-х это были наши журналисты, а затем — Игорь Иртеньев, Витя Шендерович... Не успеешь написать какую-то строчку, как видишь: то же самое, но острее уже написано Димой Быковым.

— Я видел рекламу ваших книг в интернете, там любопытное примечание: с этой книгой чаще всего спрашивают «Что делать» Чернышевского... Вы в народном интернет-сознании ассоциируетесь с изрядно забытым сегодня революционным демократом!

— Объяснить этот феномен совершенно не берусь. Ну разве лишь тем, что в какой-то части нашего общества сложилось представление обо мне как о диссиденте, который не только сочинял песни, стихи и пьесы, а участвовал в правозащитном движении (такое действительно было в 1960-е годы. — «Труд»). И мои крамольные песни, которых всего десятка два с половиной, наверное, у них остались в памяти больше, чем все, что я насочинял дальше для кино и театра.

— А так никакого особенного духовного родства с Николаем Гавриловичем у вас не наблюдается?

— Нет. Скоро пойду смотреть спектакль «Дар» по Набокову, где как раз речь о Чернышевском. Может быть, что-то общее и разыщу.

— Каждый человек, посвятивший себя бардовской песне и вошедший в нее позже Окуджавы, не мог не испытать его влияния.

— В поле обаяния этого человека и его искусства побывало не одно поколение. Но сказать, что он решительным образом повлиял на мое творчество, не могу. Хотя есть у меня и посвящение, и подражание ему. Вот Митяев, мне кажется, — это мощная разработка лирического Визбора, здесь влияние оказалось глобальным и благотворным. Но я не очень силен в лирической теме, собственно лирических песен и стихов от первого лица у меня крайне мало. Мои пристрастия — немножко в другой среде: как человеку театральному, мне нравится пробовать разные интонации, имитации, пародирование. Сочиняя песенную пьесу про московские кухни, я сознательно подражал Булату, Галичу, Высоцкому, в меньшей степени — Визбору. Поскольку эти четыре интонации господствовали на московских кухнях 60-х... Сам я впервые узнал об Окуджаве в 60-м году. Только что попал по распределению учительствовать в камчатский поселок, за год насочинял там по меньшей мере пятнадцать песен, был переполнен ими и впечатлениями о Камчатке. Когда услышал на чьей-то магнитофонной пленке песни Булата, посмотрел на них свысока. Тем более что эти ранние вещи — «Из окон корочкой несет поджаристой», «За что вы Ваньку-то Морозова», «Отворите двери» — еще выдержаны в русле тогдашней дворовой городской песни. А уже когда вернулся в 62-м году в Москву и послушал его дальнейшие вещи, где зазвучала сильная лирическая нота, тут осталось развести руками. Хорошо помню один творческий вечер конца 60-х, где в первой половине песни Булата пели другие, а во второй — он сам. Были очень сильные исполнители — в частности, Сережа Никитин, но когда зазвучал голос Окуджавы, все отошло на задний план, потому что это была его совершенно непередаваемая манера, волшебная интонация.

— А он как-то выражал свое отношение к вашему творчеству?

— У него есть два стихотворения, посвященных мне. Вот строки из одного, 1986 года:

Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик,

Едва твой гимн пространство огласит?

Прислушаться — он от скорбей излечит,

а вслушаться — из мертвых воскресит...

Какой струны касаешься прекрасной,

что тотчас за тобой вступает хор,

таинственный, возвышенный и страстный

твоих зеленых братьев и сестер?

Какое чудо обещает скоро

слететь на нашу землю с высоты,

что так легко в сопровожденьи хора

так звонко исповедуешься ты?

Ты тоже из когорты стихотворной,

из нашего бессмертного полка.

Кричи и плачь, авось твой труд упорный

потомки не оценят свысока.

Поэту настоящему спасибо,

руке его, безумию его

и голосу, когда взлетев до хрипа,

он неба достигает своего.

— Вы живете на два дома, в Москве и Иерусалиме. Наивный вопрос: где лучше?

— И там, и там житье совершенно разное. Относительно быта — комфорта хватает всюду, тем более человек я нетребовательный, и моя замечательная супруга обеспечивает достаточный для нас обоих уровень удобства жизни. Ивритом я не овладел, но та часть Иерусалима, где находится наша небольшая квартира, утыкана русскими магазинчиками, рядом с нами их целых два, в 10 минутах ходьбы еще один. А вот в отношении социального комфорта у Израиля явное преимущество. Там нет чувства, которое не покидает меня здесь, что надо постоянно быть готовым к отпору либо от милиции, либо от неспровоцированной агрессии со стороны неуравновешенных граждан. В России уличная толпа почему-то заряжена потенциальной агрессией. На всех лицах — озабоченность, чего я совершенно не видел ни в Израиле, ни в Америке. Люди все время к чему-то стремятся, но не к светлому будущему, а за какой-то ускользающей от них добычей. Странно, правда? Это было понятно в советское время, когда магазины стояли пустыми, но психологически это в наших гражданах осталось. Мне в здешней толпе неуютно, хотя никаких эксцессов лично со мной не было, но я постоянно о таких случаях читаю либо слышу. Несколько лет назад сын моей жены от ее предыдущего брака шел с приятелем, им встретилась разгоряченная толпа тинейджеров, и в одну секунду их избили. Без всякого основания. Может, потому что они шли с гитарами. Гитары уцелели, но когда ребята пришли домой, их лица были окровавлены...

— В Израиле вы написали очень смешные стихи: «С гулькин нос страна моя родная, мало в ней лесов, полей и рек, но другой такой страны не знаю, где так счастлив русский человек».

— Я вам объясню метафору. Вспомните, что нам внушали, начиная с пионерского возраста: мы живем в окружении врагов, надо быть постоянно начеку, готовиться отдать жизнь за родную партию... Кстати, сегодня слова изменились, но суть осталась — нас пугают масонским или госдеповским заговором, враждебностью всего остального мира... От этих благоглупостей нормального человека с души воротит. Но удивительно — все эти угрозы обретают совершено реальное значение в Израиле: эта страна действительно находится в окружении врагов уже в течение 60 лет, там война как началась в 1947 году, так по сути не кончилась, из Газы или с юга Ливана летят минометные снаряды, проникают террористы. Страна наводнена молодыми людьми обоего пола в форме и с автоматами, они пользуются беспрекословным всеобщим уважением и любовью, служить в армии считается честью, я не раз сам слышал, как молодые люди просились в самые опасные районы... Притом будничное настроение израильского общества — отчетливо оптимистическое. Все живут очень энергично, постоянно находят поводы для радости. Полно праздников — национальных, религиозных, корпоративных. Жарят шашлыки, поют... Почти нет пьяных.

— Израиль и вправду вам теперь — «страна моя родная»?

— У меня несколько мест на земле, к которым чувствую родственную привязанность. Главные три из них — в России: Калужская область, Москва и Камчатка. Ну, с Москвой ясно, на Камчатке я служил три года, потом несколько раз наезжал. В городе Малоярославце Калужской области провел отрочество, со второго по седьмой класс. Вне России это — туркменский город Ташауз, где я прожил с 8 по 10 класс, ужасно туда тянет, но никак не попаду: канули в прошлое вольные времена Советского Союза, когда можно было спокойно купить билет и в приличных условиях доехать. Один мой знакомый, у которого там родня, рассказывает, что добирается в Ташауз с жуткими препятствиями, всюду взятки — либо нашим погранцам, либо их. В вагоне разбиты окна, не работает туалет... Но, наверное, в будущем году все же туда съезжу. И конечно, Израиль тоже стал родной землей. Там я, понятно, провожу времени меньше, чем в России — основной круг моей деятельности и друзей остался здесь. Но в Израиле я похоронил свою первую жену, излечил собственную онкологию, обрел новых друзей.

— И участвуете в издании русскоязычного «Иерусалимского журнала». Но вот любопытно: в советское время вы высмеивали Союз писателей РСФСР, руководство которого пыталось разделить писателей на чисто русских и русскоязычных. А сегодня в Израиле сами оказались русскоязычным — не коробит?

— Ой, какой смешной вопрос! (Хохочет.) Вы меня застали врасплох. Я и думать об этом не думал! Как пел Высоцкий, «там — на четверть бывший наш народ», особенно много наших в интеллигентной среде. Понятно, что я не израильский писатель. Хотя нет, и израильский тоже, формально даже вхожу в Союз писателей Израиля — просто по факту своего проживания и работы в редколлегии «Иерусалимского журнала». Местная тема получила свое отражение и в моих сочинениях: у меня несколько очерков и песен про Израиль... С другой стороны, про ту же Камчатку у меня — куча очерков и песен. Так что считать себя израильским писателем по преимуществу или тем более исключительно я не могу. Был и остаюсь русским стихотворцем и драматургом.

— Нет ли у вас родни с другой стороны глобуса — в клане руководителей Северной Кореи?

— (Хохочет.) Родство, может, и найдется, но дело в том, что Ким — одна из самых распространенных фамилий в обеих Кореях. По частоте она уступает, кажется, только фамилии Ли. Среди Кимов, насколько знаю, существует восемь кланов или по-корейски — поев. Корейцы из Кореи меня всегда спрашивают, какого я поя, но до сих пор не знаю четкого ответа. Может быть, из того же, к какому относится и правящая династия Кимов, но я это не выяснял и не собираюсь. Хотя, может быть, упускаю какую-то выгоду? (Смеется.)

— Ведь это еще одна ваша родная земля — по крайней мере родина предков.

— Какие-то связи даже начали восстанавливаться, когда реабилитировали папу (отец Юлия Кима был расстрелян в в Советском Союзе в 1938 году. — «Труд»). Мы познакомились с папиными родственниками, но длительных отношений, к сожалению, не завязалось. В Южной Корее я был. Произошло это при участии Анатолия Рыбакова, чья книга — то ли «Тяжелый песок», то ли «Дети Арбата» — имела большой отклик в корейской культурной среде. Они его пригласили и у себя в стране спросили — нет ли в России еще выходцев из Кореи, пишущих по-русски (поскольку уже знали Анатолия Кима, моего однофамильца). Рыбаков вспомнил обо мне. Году в 2004-м мы с Лидой туда слетали, пробыли 10 дней в Сеуле. К сожалению, больше почти никаких мест этой сказочной страны увидеть не удалось, кроме музейной этнографической деревни в окрестностях столицы. Очень понравилось.

— А Северная Корея никак не проявляла интерес?

— Один раз, и то не сама страна, а московское корейское землячество, которое на нее ориентировано. Они задумали благотворительный концерт в пользу соплеменников и пригласили меня принять участие. Мы пришли с сестрой, и она мгновенно потерялась в огромной толпе корейцев!

— Вы много ездите по стране. Каково ваше ощущение: она движется к возрождению или к закату?

— Нет, никакого заката! Капитализм шагает по стране семимильными шагами, хотя не всегда попадает на твердое место — то в лужу, то в болото, то в навоз... Сильное впечатление произвел в 2010 году мой любимый Петропавловск. Для меня это был седьмой визит на Камчатку, для Лиды — первый. Однажды друзья привезли нас на обзорную точку, и мы увидели сказочной красоты Авачинскую бухту, на берегах которой террасами расположены улицы Петропавловска. Город состоит в основном из унылых, как казармы, пятиэтажек. Но, во-первых, разные районы раскрашены в разные цвета. А во-вторых, над этим однообразием парят яркие пятна властно вторгшегося капитализма: там торговый центр, тут развлекательный, где-то еще спортивный — построены из новейших материалов, по современным технологиям... И посреди, на одном из холмов — собор Петра и Павла, очень красивый...

— Но не увидим ли мы скоро этот прекрасный край отколотым от России и примкнувшим к азиатским «тиграм»?

— Чтобы ответить, надо глубоко знать вопрос, чем похвастаться не могу. Хотя читал статьи, где панически говорилось, что скоро весь Дальний Восток от нас отколется... Я был на китайских рынках в Хабаровске, Благовещенске. Торговцев там действительно много. Но не больше, чем кавказцев в Москве. Приезжие по-восточному умны и понимают, что есть масса способов проникновения в страну, помимо военного отъема территории. В Благовещенске меня поразила простота связи русского и китайского берегов. Через Амур ходит речной трамвайчик, любой благовещенский, заплатив 1200 рублей за визу, садится на него и переезжает в соседнее государство, а там уже стоят супермаркеты, по-русски всюду написано: добро пожаловать...

— Есть у вас такие строчки, за которые не жалко отдать все остальное творчество?

— Есть стихи, где в сжатом виде сформулирована та или иная важная мысль. Есть драматические сцены, подобных которым я ни у кого не читал — например, мне очень нравится, как я поработал с драматургией «Графа Монтекристо». До сих пор с наслаждением вспоминаю, как эти 13 книг Дюма умял в два часа сценического времени. Это была интересная работа. Но сказать, что отдам за них все остальное? Нет.

— А какое из виденных вами мест на земле — самое прекрасное?

— Сразу в памяти возникает масса пейзажей, но все вытесняет пустынный камчатский берег. Я там однажды остался ночевать — и был оглушительно красивый закат с переливами красок — сиреневой, нежно-желтой, нежно-зеленой, голубой, фиолетовой... И все это пересекалось горизонтальным багровым столбом дыма от тлеющий тундры. Невероятная красота!

В шекспировской комедии, где героини стремятся отстоять свое эго и быть наравне с мужчинами, лихо закручен сюжет, запутаны отношения, а лабиринт коридоров и комнат, созданных воображением сценографа Максим Обрезкова, не позволяет действию застыть. Оказывается,...

Талантливыми актрисами Россия никогда не была обделена — достаточно вспомнить имена Веры Холодной, Любови Орловой, Веры Марецкой, Валентины Серовой, Марины Ладыниной, Фаины Раневской, Людмилы Гурченко, Натальи Гундаревой, Инны...

Картина американского независимого режиссера Ричарда Линклейтера посвящена съемкам культовой ленты Жана-Люка Годара «На последнем дыхании», которая в самом начале 1960-х стала манифестом французской «новой волны» —...

Замечательных актрис у нас много, а Людмила Гурченко была, есть и уже пребудет вечно в единственном числе. Ее неповторимость, уникальность проявлялись не только в фильмах, но и в самом ее облике, в котором...

Николай Рыбников не был красавцем подобно Олегу Стриженову, Василию Лановому или Вячеславу Тихонову. У него была простецкая внешность парня с нашей (или соседней) улицы. Но свет его глаз, располагающая улыбка, неуловимое,...

На экраны вышел фильм «Невероятные приключения Шурика». Это уже четвертый подряд новогодний проект телеканала ТНТ, использующий в сугубо корыстных целях творческое наследие наших выдающихся комедиографов. Ранее были показаны...

20 ноября мир готов отметить (а местами уже вовсю отмечает) столетие Майи Плисецкой. Даже неловко добавлять к этому имени слова «балерина» или «хореограф» — кажется, кто такая Плисецкая, не знают...

Во Франции ушёл из жизни известный актёр Чеки Карио. Об этом сообщает информационное агентство «Франс Пресс» со ссылкой на представителя артиста Элизабет Таннер. «Валери Керузоре, его жена, и их дети с болью сообщают о смерти...

Вся его жизнь — отражение бурной российской истории: от эпохи террора до вертикали власти. Он не только исследователь, но и очевидец суровых времен. Родился 14 ноября 1925 года в послереволюционной...

Главный приз фестиваля вполне заслуженно получила картина «Цинга» - дебют в игровом кино сорокалетнего режиссера-документалиста Владимира Головнева. Действие фильма происходит в 1991 г. на Ямале, куда прибывают крестить ненцев священник...

1708 Петр I, стоявший с армией в Погребках на Десне, получил от Меншикова письмо с извещением об измене гетмана Мазепы. 1807 Россия объявила войну Англии в ответ на нападение английского флота...

Вопрос Велюрова сегодня столь же актуален, сколь и «печалька» Салтыкова-Щедрина, уверенного, что и через сотни лет в России будут квасить. Да, в списке стран с высоким уровнем алкоголизации наша необъятная...

Руководитель Башкортостана Радий Хабиров присвоил звание заслуженного артиста республики некоему Егору Криду. Теперь войдет в историю культуры как либерал, демократ, человек широких взглядов. Вы, небось, и не знаете, кто такой...

Ушла из жизни известная британская актриса Полин Коллинз. Об этом сообщило интернет-издание Deadline со ссылкой на заявление ее родных. «Полин была столь многогранной личностью для стольких людей, играя самые разные роли в своей жизни....

Развлекательный телеканал верен себе. Три года назад он запустил реалити «Рабы любви», где пытался наставить на путь истинный девушек с пониженной социальной ответственностью. Неизвестно, получилось ли в итоге...

Расследование дерзкой кражи сокровищ из Лувра, которую уже поспешили назвать «ограблением века», ведут около сотни детективов из французской Бригады по борьбе с бандитизмом. Все понимают: времени на возвращение...