Как настоящая русская женщина, Светлана Разина ищет в жизни трудности, чтобы их героически преодолевать. Такой выбор она, молодой машинист метрополитена, сделала 35 лет назад, когда советские власти решили избавить советских женщин от вредного труда.
Работники столичной подземки собрались тогда на митинг на станции метро «Ждановская», и Светлана Разина собирала подписи под возмущенным коллективным письмом в адрес генсека Леонида Брежнева. Ответ из ЦК пришел такой: «Женщин, отработавших машинистами 10 лет, оставить на производстве». Они были на седьмом небе от счастья. А Светлана Григорьевна, конечно, не могла знать, что этот опыт еще пригодится. В 90-е годы, когда перестали вовремя платить зарплату, к ней пришли коллеги. И появился Независимый профсоюз машинистов Московского метрополитена, который Разина возглавила. Ей было уготовано судьбой стать последней на метрополитене женщиной-машинистом и первой женщиной-профлидером. Вот и наш разговор накануне 8 Марта пошел не о весне...
— Светлана Григорьевна, двери вашего офиса на Большой Тульской не закрываются даже в выходные...
— Так ведь в метро тоже нет ни выходных, ни праздников. Раньше, когда работала, люди меня отлавливали перед сменой или в обеденный перерыв. А сейчас приходят за помощью или консультацией, когда им удобно.
— Есть у профсоюза что занести в актив?
— Например, мы много лет боролись с использованием на линиях неисправных вагонов — и победили. Теперь при малейшем подозрении состав загоняется в депо. Благодаря в том числе нашим усилиям стали жестче требования к качеству ремонта, к контролю за состоянием линий.
— Извините, а какое это имеет отношение к защите трудовых прав?
— Все, что касается безопасности, имеет отношение к условиям труда, а часто и к жизни работника. В 1994-м на Серпуховской линии убрали светофоры — и сразу четыре столкновения поездов подряд. За особенно серьезную аварию начальство пыталось свалить вину на машиниста, ему грозило 8 лет тюрьмы. Мы не дали парня в обиду.
А вообще мы семь раз судились с администрацией, и все процессы выиграли. К слову, наша жесткая позиция не нравилась официальному Дорпрофсожу. Однажды один из инспекторов труда за глаза обозвал меня упертой в шпалу. Так это комплимент для меня!
— Наверное, работодателям ваш профсоюз тем более не нравится?
— Я скажу так: мы находим общий язык. Скажем, когда профсоюз создавался, я к начальнику метрополитена Евгению Дубченко приходила не только с претензиями, но и с конкретными предложениями. Со сменившего его Дмитрия Гаева полгода не снимали приставки «и. о.» из-за того, что мы объявили предзабастовочную готовность. Но потом сели за стол и обо всем договорились. К сожалению, пока нет рабочих контактов с новым руководителем метрополитена Иваном Бесединым. С ним пришли новые люди, с железной дороги, многого в специфике метрополитена не понимают. Вот дежурных по станции заставили проверять лицензии у торговцев, следить за полицейскими постами в подземке, заряжать металлоискатели. Ради экономии на линиях сократили парность (так называют пару «машинист-поезд»). Дополнительные обязанности и нагрузки — это усталость, которая чревата большими неприятностями.
— А сейчас говорят, что поезда скоро начнут ходить вовсе без машиниста.
— Ну не знаю: В Японии попробовали, но пришлось сажать человека: пассажиров пугала пустая кабина. А Москва — это вообще особый случай. В часы пик народ в вагонах буквально утрамбовывают. Я считаю, без машиниста не обойтись. Особенно на сильно загруженных линиях.
Еще усложняет работу добавление восьмого вагона — значительно возрастает напряжение при остановке строго у указателя. К тому же за дополнительный вагон никто не доплачивает. А с недавних пор машинисту вменяется в обязанность в случае попадания пассажира под поезд его вытаскивать. В Берлине, например, эта обязанность лежит на специальной службе.
— Работа машиниста тяжелая, но и престижная, так?
— Лично я лучше работы не знаю. Но не верьте рекламе, которая сулит золотые горы. Начинающий машинист, без выслуги и классности, получает 47-50 тысяч рублей в месяц. На зарплату вдвое больше может рассчитывать только тот, у кого 30 лет стажа, первый класс и должность старшего по составу. Это, считаю, не так много. Вообще работа под землей, по 12 часов, рано или поздно дает о себе знать. Особенно у проходчиков, шагающих по шпалам, — сырость, ужасный запах креозота. Надо доплачивать и эскалаторщикам, там много ручного труда. При этом для работников метрополитена отсутствует перечень профзаболеваний. И это одно из требований, которые мы сегодня формулируем перед работодателями и законодателями. Ведь даже молодых списывают по состоянию здоровья, а отраслевой профсоюз этого не хочет замечать. Пока добиться компенсации можно только через суд, что, кстати, нам не раз удавалось.
— Сегодня среди машинистов метрополитена представителей слабого пола не встретишь. Почему?
— Да, я оказалась последней женщиной-машинистом. Вот думаю, может быть, в канун праздника стоит написать Владимиру Владимировичу Путину? Так, мол, и так, есть представительницы прекрасного пола, которые не прочь водить поезда метрополитена, но только надо там, под землей, наладить хорошую жизнь...
