Освободившая министерское кресло Вероника Скворцова оставила преемнику ворох проблем. Среди них и постоянные исчезновения из аптек жизненно важных медикаментов. Сумеет ли стабилизировать ситуацию новый министр Михаил Мурашко, пришедший, кстати, из Росздравнадзора?
Среди пропавших лекарств — урологический, тоже жизненно важный препарат «Омник Окас». Владелец регистрационного удостоверения — голландская фирма Astellas Pharma Europe, B.V. Но таблетки выпускаются в России на подольском предприятии ЗАО «ЗиО-Здоровье». А упаковку и контроль качества осуществляет ЗАО «Ортат» в Костромской области. Лекарство пользуется спросом. «Этот препарат очень нужен мужскому населению, — пишет житель Екатеринбурга. — Эффективно помогает при урологических расстройствах. Без него мужикам сложно жить». «Аналоги есть, — добавляет другой пользователь, Алекс, — только эффективность не та».
Итак, таблетки выпускаются у нас, казалось бы, проблем быть не должно. Но в ноябре «Омник Окас» пропал из аптек. Пациенты заметались в безуспешных поисках. Мой знакомый слетал в Варшаву и купил там аж 18 упаковок (хватит на полтора года), причем почти вдвое дешевле, чем в Москве. Но разве это выход?
В компании Astellas объяснили исчезновение лекарства тем, что по инициативе Федеральной антимонопольной службы РФ зарегистрированная цена на «Омник Окас» была отменена, после чего продажа его стала невозможной. Теперь надо перерегистрировать цену, а это процесс непростой. Обращаюсь за разъяснениями в ФАС. И получаю ответ: цены на «Омник Окас» в России на 75% выше, чем в Венгрии, Греции, Испании, Польше, Румынии, Словакии. По нашим правилам производитель обязан в таких случаях цену на лекарство снижать. Но время шло, ничего не менялось, вот ФАС и решилась на крайние меры.
По этим и другим пропавшим препаратам есть вопросы к чиновникам и депутатам. В России, как заявил один специалист, «создана недоброжелательная, неприязненная среда для зарубежных фармацевтических компаний, да и для многих наших». Сегодня закон обязывает бюджетные учреждения покупать лекарства, объявляя конкурс. При этом побеждают самые дешевые препараты. Не так важно, эффективны они или нет, главное — дешевые. Из-за этого в прошлом году оказались сорваны тысячи тендеров.
Жестко ограничен допуск иностранных лекарств при госзакупках, немало проверенных, эффективных препаратов осталось за бортом. Стоит ли удивляться уходу иностранных компаний с нашего рынка? Хотите снизить цену? Создавайте такое же лекарство в России, дотируйте, но не обрекайте граждан на муки. Нет, чиновников такая логика не устраивает, они под импортозамещением и обеспечением лекарственной безопасности видят не создание качественных -отечественных аналогов, а введение запретов. Хотя здесь-то монополии точно не надо. Пусть будут и зарубежные, и российские препараты, а врачи и больные выберут наилучшие. Это был бы трудный, но верный путь. Увы...
Угрозой национальной безопасности назвал исчезновение жизненно важных лекарств ученый с мировым именем, один из ведущих онкологов России, член-корреспондент РАН, директор Института гематологии, иммунологии и клеточных технологий Национального медицинского исследовательского центра имени Дмитрия Рогачева Алексей МАСЧАН, спасший многих маленьких россиян. Смелый и принципиальный человек, для которого жизнь ребенка важнее карьеры, говорит неудобную для начальства правду.
Так, в прошлом году прекратились поставки из-за рубежа эффективного в детской онкогематологии препарата «Онкаспар», более 20 лет успешно использовавшегося для лечения ребятишек, больных лейкозом. У «Онкаспара» нет адекватного аналога, и теперь, после запрета в нашей стране лекарства, каждый второй ребенок из этой группы, если не будет новых поставок, рискует жизнью. Всего же из России ушло в последние годы свыше 700 препаратов. Чиновники опровергают эту цифру, но специалисты настаивают на своих данных.
До последнего времени у нас вылечивали почти 80% детей со злокачественными заболеваниями. Но если лекарства не появятся, смертность может увеличиться вдвое. Кто ответит за это? «Законы и распоряжения министерства, против которых мы яростно возражали пять лет, закономерно привели к катастрофе, — констатирует на сайте pravmir.ru доктор Алексей Масчан. — Мы требуем отмены этих законов и распоряжений. Требуем, чтобы те люди, которые ответственны за создание кризиса, были как минимум лишены своих постов или пошли под суд».
Это министр промышленности и торговли Денис Мантуров, отвергая предупреждения специалистов, проталкивал введение ограниченного доступа иностранных лекарств для государственных и муниципальных закупок. Сегодня такое правило: если есть два аналога препарата, произведенных в странах Таможенного союза, то перед западным лекарством, даже самым наиэффективнейшим, автоматом опускается шлагбаум. А то, что аналоги, дженерики могут быть более токсичными, приводить к опасным осложнениям, в расчет не принимается. Ну и зачем нам враги с такими-то друзьями?
Голос
Наталья Кравченко, доктор медицинских наук, профессор, эксперт по эффективности систем здравоохранения в нашей стране и за рубежом
— Для меня очевидно: стране нужно отдельное министерство медицинской промышленности, а не подразделение в составе Минпромторга. Если бы стоящие специалисты были на ключевых постах, запреты на импортные препараты никогда бы не ввели. Это ужасная ошибка. Хотя и не случайная. Сегодня в здравоохранении взят жесткий курс на коммерциализацию, расширение платного сектора медицины за счет бесплатного. Между прочим, с 2010-го по 2018-й количество больниц в государственном секторе сократилось на 21%, число коек уменьшилось на 185 тысяч. Теперь надо все исправлять, а это дополнительные деньги и страдания.
И финансирование отрасли должно быть существенно увеличено. Для того чтобы выплачивать достойные зарплаты врачам, для приобретения медтехники, для ремонта поликлиник и больниц. У нас в стране 300 стационаров не имеют водопровода, 1800 — без горячей воды, 480 — без канализации, 900 — без центрального отопления...
Зато в платном секторе объем услуг быстро растет. В прошлом году россияне только официально потратили на медицину около 700 млрд рублей — на 44 млрд больше, чем в 2018-м.
