Оксана Косаченко: «Я — вторая мама Петрова»

Главная Спорт 16:49 07 Апреля 2011 7213

Личный менеджер пилота «Лотус-Рено» Виталия Петрова рассказала о том, как ее подопечный шел к Формуле-1 и о своей карьере

Иван Дмитриенко

Напечатать

«Путин интересуется Петровым не первый год»

— Успех в Австралии позволил вам перевести дух?

— Отнюдь. Для меня перерывы между этапами — самое напряженное время. Наша команда по-прежнему находится в ситуации дефицита финансов, мы пытаемся найти какие-то средства, привлечь на сторону Формулы-1 еще больше сторонников. Моя задача состоит в том, чтобы объяснить бизнес-сообществу, зачем ему нужна Формула-1.

— Поиск спонсоров — самое сложное в работе менеджера?

— Боюсь, что это вообще самое сложное в Формуле-1. Я бы с удовольствием поменялась с Виталиком местами. Лучше быть пилотом, которого кормят, за которым следят, с которым занимаются в спортзале, чем менеджером, который бегает по компаниям, беседует, убеждает и выслушивает нелицеприятные отзывы о пилоте, когда он не показывает нужных результатов.

— После Австралии кто-нибудь звонил с предложениями?

— Да, это правда, стали звонить люди. Пока, правда, никто не горит желанием выдать кругленькую сумму денег. Но могу сказать, что за те четыре дня, которые я провела в России после Гран-при Австралии, у меня было 25 встреч.

— Перед началом сезона вы с Петровым посетили Владимира Путина. Что дала эта встреча?

— Премьер интересуется Виталием не первый год. Он следил за ним еще в чемпионате GP2. Если бы не Путин, судьба Петрова была бы в подвешенном состоянии еще в 2010 году. Его личное вмешательство позволило нам продолжить выступления. Он достаточно глубоко вник в Формулу-1 и даже проехал на болиде, чтобы до конца почувствовать, что это такое.

— Можно ли сказать, что Петров в Формуле-1 — это политический проект?

— Не совсем так. Скорее это проект с политической подоплекой. Россия — огромная страна. Согласитесь, был некий пробел в том, что мы не были представлены в самом технологичном виде спорта. Долго говорилось, что Россия находится на пороге Формулы-1, теперь же она этот порог переступила. Это не только Виталий Петров — это и команда «Маруся», и Гран-при России, который будет проходить с 2014 года.

Когда я 11 лет назад решила подготовить спортсмена для Формулы-1, эта идея буквально витала в воздухе. Другое дело, что мало кто об этом задумывался, потому что на повестке дня в государстве стояли другие задачи. Когда Виталий стал показывать результаты в GP2, потребовалась колоссальная работа ряда людей, чтобы довести эту информацию до руководства страны и правильно ее позиционировать, привлечь внимание высших лиц к Виталию.

Сейчас я вижу, как некоторые люди пытаются скопировать путь, пройденный нами. Боюсь, что этот путь уникален. Повторить его невозможно и бессмысленно — это уже похоже на пародию.

— Многие в последнее время рассуждают, что зря на государственном уровне спорту уделяется такое внимание — мол, от этого страдают социальные сферы. Что вы бы ответили таким людям?

— Вообще не согласна с ними. Считаю, что посыл «спорт — здоровье нации», который наше правительство несет в массы, невероятно важен. Если мы не будем поддерживать спорт высших достижений, сильно понизится уровень жизни и здоровья нашего народа.

Я не призываю всех сесть завтра за руль болида Формулы-1. Это невозможно — всего 24 гонщика на всю планету способны управлять этими машинами. Но как можно не поддержать технологичный спорт, который отражает состояние нашего автопрома? Формула-1 — это величайшее достижение автомобилестроения. Мы развиваем эту отрасль, подняли наконец задыхавшийся «АвтоВАЗ», что-то происходит с ГАЗом, УАЗом. Огромное количество западных компаний пришли и построили здесь свои сборочные цеха. Так почему же нам не развивать спорт, который инициирует, провоцирует развитие автопрома? Около 20–25% разработок, которые внедрены в Формуле-1, в дальнейшем используются при проектировании бюджетных машин.

Да, можно оставить за кадром спорт, культуру. Но что это тогда будет за великая Россия, в которой мы будем жить? Слава богу, что у нашего правительства есть возможности попросить какую-то компанию поддержать спортсменов. Считаю, это очень грамотная позиция, когда на компанию возлагается социальная ответственность.

«16-летнему Петрову пророчили большое будущее»

— На заре 2000-х вы успешно работали на телевидении. Что побудило вас бросить ТВ и заняться Петровым?

— Во-первых, я не ушла с телевидения, а продолжаю работать там и не собираюсь бросать. Более того, через два месяца у меня появится собственная передача про автоспорт, которая не выходила с 2001 года.

Но вообще это был странный поворот судьбы. Знаете, многое в жизни происходит по воле случая. Тогда ко мне обратились родители Виталика, попросили найти кого-то за границей, кто бы посмотрел на него. Мы с Виталиком приехали в Италию к моему приятелю, чемпиону мира по картингу и чемпиону Формулы-3000. Он посмотрел на Виталия и сказал: «Да, им можно заниматься». Потом поехали к еще одному знакомому — Джанкарло Минарди, в свое время у него была команда «Минарди» в Формуле-1. Побеседовали, выпили кофе. Виталик даже не садился за руль, а Джанкарло уже сказал: «Да, из этого парня выйдет толк».

— Вы тоже знали, что у Петрова большое будущее?

— В первую очередь, я увидела, что окружение Виталика — его семья и друзья семьи — было готово помочь, в том числе и материально, ведь это очень капиталоемкий процесс. А самое главное, у них действительно было желание следовать разработанной концепции. Они мне полностью доверились и сказали: «Погнали!» Это слово папы Виталика. Вот мы и гоним до сих пор. До подиума уже догнали.

-То есть вы разработали долгосрочный план?

— Да, он был рассчитан на 10 лет. Но мы его выполнили за 8 лет, потому что в некоторых сериях Виталик выступал выше всех ожиданий. Например, в чемпионате Европы по Формуле-3000 мы планировали просидеть 2 года, а Виталий уже в первый год стал бронзовым призером, и нам не было смысла оставаться там. Через какие-то серии просто перешагивали. Был четкий план, который корректировался и дополнялся по ходу.

Сейчас с 17-летним картингистом Юрием Григоренко мы начинаем тот же самый путь, которым прошли с Виталием. Первый этап — «Формула-Рено».

— Из ваших слов можно заключить, что все шло по накатанной.

— Отнюдь не так. Сначала мне пришлось продать машину, потом я потеряла семью… Все это так или иначе было связано с финансовой необходимостью. Были моменты, когда нужно было заплатить здесь и сейчас, и мы понимали, что другой возможности не будет. Приходилось идти на личные жертвы.

— В ваших отношениях с Петровым есть воспитательный момент?

— Конечно. Я начала работать с ним, будучи уже зрелым человеком, а Виталий приехал в Италию 16-летним подростком. Он никогда не был за границей, не разговаривал ни на одном иностранном языке. Поэтому воспитательная составляющая была особым, громадным пластом. Настройками автомобилей я с Виталием не занималась. Но я пыталась привить ему культуру жизни за рубежом и, самое главное, научить его вариться в гоночной жизни. На первых порах это давалось сложнее всего. Сесть в машину и поехать не так уж трудно. Адаптироваться к новому образу жизни гораздо сложнее.

Виталий жил сначала в Италии, потом в Испании — в зависимости от того, где базировалась его команда. Он учился действовать самостоятельно, понимать менталитет людей, которые его окружали. Именно поэтому он сейчас переехал в Англию, потому что англичане принципиально отличаются от континентальной Европы по привычкам, по подходу к жизни. Если подытожить, мы очень большой путь прошли вместе.

— Можно сказать, вы его вторая мама?

— Да, или старшая сестра, или вторая мама.

— Кто сейчас чаще контактирует с Петровым — вы или его родители?

— Не знаю, но я все время с ним. С родителями он видится крайне редко, выезжает раз в два-три месяца, и то максимум на несколько дней. А мы находимся вместе с утра и до поздней ночи.

«Часто падаю в обмороки от напряжения»

— Вы единственная женщина-менеджер в Формуле-1, а также первая русская леди Формулы-1. Вам льстит такой статус?

— Я просто знаю работу, которую хочу выполнить, знаю результат, к которому иду. (Пауза.) Если задуматься, может, и льстит, но, честно сказать, я об этом никогда не думала. Подумаю и потом вам скажу.

— В детстве, наверное, вы чаще играли в машинки, чем в куклы?

— Вообще я в детстве мечтала стать космонавтом. Окончила физико-математическую школу и долгое время занималась астрофизикой. Это была моя серьезная мечта.

— А карьеру гонщицы себе когда-нибудь желали?

— Формулы-1? Никогда. Я слишком хрупкая для такого проекта. Я даже руль болида не удержу.

— Берни Экклстоун говорит, что в будущем появление женщины-пилота в Формуле-1 вполне вероятно.

— Да, так и в прошлом ведь было несколько таких женщин. Я прекрасно к этому отношусь. Более того, помогаю девушке Данике Патрик, которая выступает в США в чемпионате Indy. Но она другая по комплекции. У нее развитый плечевой пояс, широкая спина, хорошо накачанная шея. Она занимается этим много лет.

— А вообще гонять любите?

— Да, много лет ездила в команде «Спорт-гараж». Да и сейчас езжу, когда удается выкроить время.

— Мужчины, наверное, поначалу относились к вам предвзято?

— Предвзято — это не то слово! Никак не относились. Игнорировали. Но, знаете, в любом деле можно все доказать только своими поступками. Спорить бессмысленно. А делить все по гендерному признаку нельзя. Все-таки не в мусульманской стране живем.

— Вам не кажется, что в Формуле-1 становится больше женщин-болельщиц?

— По статистике, их 35% от общего числа болельщиков. Прежде всего, это девушки студенческого возраста. Им интересен драйв автоспорта. Это активные, агрессивные болельщицы. Вторая категория — это дамы с положением. Все-таки Формула-1 — это статусный, элитарный вид спорта. Их супруги могут позволить им билеты в VIP-ложи, где они могут выпить шампанского, с комфортом посмотреть, как молодые ребята управляют стильными автомобилями…

На самом деле спорт, соревновательность привлекают самые разные категории болельщиков. После третьего места в Австралии нас поздравляли даже дети! Сразу после гонки мы получили около 800 поздравлений. А через несколько дней их количество перевалило за 2 тысячи.

— Можно ли сказать, что после года в «Рено» вы в паддоке уже своя?

— Я и до этого года многих знала, ведь еще в команде «Минарди» работала. Как бы я привела туда Виталика, если бы ним с кем не была знакома? Знаю всех менеджеров, практически всех пилотов.

— Кого-нибудь из них можете назвать своим другом? Вообще возможны ли дружеские отношения в мире Формулы-1?

— Вы знаете, возможны. Я дружу с руководителем команды «Лотус-Рено» Эриком Булье много лет. Дружу с директором команды «Феррари» Массимо Ривола.

— Можно ли позволить себе эмоции в Формуле-1? Или это работа, работа и еще раз работа?

— Как ни трудись, иногда ты не в состоянии контролировать себя. В Австралии я даже не заметила, как расплакалась около подиума.

— А в Корее в прошлом году упали в обморок…

— О да, в обмороки я падаю постоянно. (Смеется.) Это даже не эмоции, это больше от напряжения.

— Один из владельцев команды «Лотус-Рено» Жерар Лопес — основатель знаменитой программы Skype. Что дает вам работа с такими людьми?

— Мы очень близко с ним дружим. Жерар Лопес для меня является примером бизнесмена. Я многому учусь у него. Мне нравится его четкость. При этом он очень дружелюбен и мягок. Я никогда в жизни не видела Жерара Лопеса повышающим голос. Он всегда говорит очень-очень тихо — в стиле Берни Экклстоуна. С ним приятно заниматься бизнесом. Кроме того, Жерар очень разносторонний человек. Сейчас мы с его другом делаем фильм о Фаберже. Жерар знает все о русском искусстве. Мы читаем книги и обмениваемся мнениями. С удовольствием ходим в театры.

В общем, помимо бизнеса Формула-1 — это очень интересная, насыщенная жизнь. Именно здесь я познакомилась с премьер-министром Малайзии, шейхом Бахрейна. Это компенсирует все тяготы. И этого ни за что не испытаешь, если жить трудовыми буднями и стабильной семейной жизнью.

Напечатать

Спорт 00:01 / 07 Ноября 2025 3938

Эфиры из Милана - не для российского экрана?

Следует ли нашим телеканалам транслировать Олимпийские игры?

Влад Меньшов

Труд

Фото: IMAGO/kristen-images.com , globallookpress.com

Параллельно с международной дискуссией «пускать или не пускать россиян в олимпийский Милан» разгораются и внутрироссийские дебаты: следует ли нашим телеканалам транслировать эти Игры? Поводы для сомнений?...