«У нас хорошие показатели по безработице – порядка 5,5% по методике Международной организации труда, что в два-три раза меньше, чем на развитых рынках», – заявил премьер-министр Дмитрий Медведев в интервью пяти телеканалам, посвященном итогам работы правительства в уходящем году.
Заместитель главы Минэкономразвития Андрей Клепач, однако, утверждает, что уровень российской безработицы может оказаться 5,95%. «Это плюс примерно 100 тысяч безработных в среднегодовом выражении», – сказал Клепач. И добавил, что на практике цифра может оказаться выше. Но разве это повод посыпать голову пеплом?
Для сравнения: в Испании безработица в нынешнем году достигла 25% экономически активного населения, работу не могут найти 6 млн человек (население – 47 млн). Но в России размер пособия по безработице колеблется от 850 (минимум) до 4,9 тысячи (максимум) рублей. На которые ни прожить, ни похоронить. В Испании начальный (180 дней) размер пособия по безработице составляет 70% от среднего заработка за последние полгода. Потом он снижается до 60%. А средний заработок в Испании составляет 21,5 тысячи евро за год. Дальше считайте сами.
То есть на испанское пособие вполне можно прожить, но еще больше хочется найти новую работу.
В России потеря работы – как страшный сон. Пусть она дурацкая или тяжелая, пусть малооплачиваемая, но чтобы была! Кстати, наши статистики утверждают, что средняя зарплата в России ныне составляет около 30 тысяч рублей, но это неправда. По данным ФНПР, крупнейшей профсоюзной организации страны, половину совокупного фонда оплаты труда забирают высоко- и очень высокооплачиваемые работники, численность которых – 20%: это топ-менеджмент и финансовый сектор. Остальным 80% рабочих и служащих достается лишь вторая половина.
Тем не менее при уже начавшейся стагнации (застое) в экономике и нулевом промышленном росте у нас практически нет безработных. Зато есть 38 млн человек «приспособившихся». Которые «неизвестно чем занимаются», как говорит вице-премьер Ольга Голодец.
Мы ничего не производим: по электротехнической продукции отстаем от США в 2,6 раза, от Германии – в 5,2 раза, от Финляндии – в 14,6 раза. По производству одежды разрыв с США – 5,9 раза, с Германией – в 4,4 раза, с Южной Кореей – в 16,4 раза. Бумажная и лакокрасочная продукция Финляндии превышает российскую в 52 (!) раза. Мебельщики Японии опережают наших в 8 раз, американцы – в 26 раз, финны – в 16 раз. По производству медицинской аппаратуры на душу населения отстаем от США в 29 раз, от Германии – в 17 раз. По лекарствам – в 66 и 31 раз соответственно.
России нужны новые производства, но разве в стране имеются для них свободные работники? Характерный пример – Хабаровский край, где процент бедного населения выше среднего по России, ибо, как говорит руководитель территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Амурской области Владимир Дьяченко, «регион переполнен рабочими местами с низкими зарплатами – низкой квалификацией и низким уровнем производительности труда». Таких свободных рабочих мест в Хабаровском крае в три раза больше, чем безработных. «Край, как пылесос, начинает всасывать низкоквалифицированную рабочую силу, – говорит Дьяченко. – Мы выталкиваем из региона тех, кому не можем предоставить высокие квалифицированные места, и втягиваем в себя приезжих из других стран».
Но разве по всей остальной стране ситуация иная? «Производительность труда в России сейчас в три-четыре раза отстает от показателей европейских стран, – заявляет министр труда Максим Топилин. – Это предполагает более высокую стоимость российских товаров, что делает их неконкурентоспособными на мировом рынке».
Результат: в последние месяцы объявлено о закрытии из-за нерентабельности четырех алюминиевых заводов империи Олега Дерипаски (как минимум до возвращения мировых цен на алюминий с нынешних 1,7 тысячи долларов за тонну до 2 тысяч), сокращении персонала вдвое на Златоустовском металлургическом заводе в Челябинской области. Идут разговоры о консервации старейшего никелевого завода в Норильске (из трех имеющихся металлургических заводов). Не исключены увольнения на «АвтоВАЗе» – из-за серьезного падения продаж автомобилей. И так далее.
Правительство принимает меры поддержки – «на период ухудшения конъюнктуры мирового рынка»: металлургам продлевают госгарантии по уже взятым кредитам, обещают субсидии на консервацию останавливающихся предприятий и обнуление экспортных пошлин на вывозимые металлы. А на прошлой неделе после совещания у премьера Минпромторг и Минэкономразвития начали проработку мер стимулирования потребления металла и металлопродукции на внутреннем рынке. Правительство предлагает ввести особые условия в отношении иностранных рельсов и труб, запретить муниципальным или государственным учреждениям покупать иностранную продукцию (если она не была произведена в России, Белоруссии или Казахстане, то есть в Таможенном союзе). Впрочем, из годового российского потребления труб в 9,5 млн тонн на импорт приходится чуть больше полумиллиона.
Аналогичные указания начали поступать государственным компаниям и российским компаниям с госучастием: «покупать российское» – по образцу и подобию принципа «покупай американское», который применяется госучреждениями в США. Большого энтузиазма у топ-менеджеров многих компаний эта инициатива не вызвала. Но глава «Роснефти» Игорь Сечин еще раньше сообщил: из 500 млрд долларов уже запланированных инвестиций в оборудование и обустройство шельфовых месторождений, которые намерена разрабатывать госкомпания, российской промышленности достанется львиная доля – 400 млрд долларов.
Российские железные дороги идут по другому пути: глава компании Владимир Якунин сообщил, что из-за уменьшения объема работы компания вынуждена начать перевод персонала на неполную рабочую неделю. Раньше рассматривался вариант увольнения 62,1 тысячи человек, но президент РЖД передумал. «Неполная рабочая неделя – это более выгодная формула, чем даже отпуска без содержания, – говорит Якунин. – По последним данным, в таком режиме у нас работает уже 27% от численного состава. Это прежде всего касается людей, которые не заняты на перевозке и обеспечении безопасности».
Но эксперты утверждают, что у РЖД избыточный офисный штат и масса других возможностей для снижения непроизводственных расходов, вплоть до уменьшения парка служебных автомобилей вместе с водителями.
«Мы боимся сокращать работающих как в госсекторе, так и в негосударственном секторе», – говорил еще минувшим летом министр финансов Антон Силуанов. Ему вторят бизнес-аналитики: «Был и есть социальный заказ государства и политика сдерживания безработицы, поэтому сокращать неэффективные места и «ленивых» сотрудников бизнес не мог, да и сейчас не может».
В других странах власти идут иным путем: не препятствуют сокращению неэффективных рабочих мест и целых производств, а стимулируют создание новых – более высокотехнологичных, более производительных и в конечном итоге более выгодных. В России наоборот: регионы отвечают перед Кремлем за малейшее повышение уровня безработицы, то есть за консервацию нынешней стагнации, и никак не заинтересованы в создании новых производств, новых рабочих мест.
Кстати, в майских указах Владимира Путина значится, что уже к 2018 году производительность труда в России должна вырасти в 1,5 раза по сравнению с уровнем 2011‑го. Как считают в Минэкономразвития, если не поторопиться с выполнением этой задачи, в 2017 году страну ждет лавинообразный рост безработицы. Может быть, не стоит откладывать?
