Это, увы, типичная картина в реабилитационном центре при Красноярском краевом госпитале ветеранов войн. Здешние пациенты частенько винят во всех своих бедах врачей, родственников, весь окружающий мир, и, может быть, в чем-то правы.
Аркадий отслужил срочную в Афганистане, вернулся в 83-м - и три года пил беспробудно. Кстати, пока пьянствовал, контузия головы не давала о себе знать, будто действовала своего рода анестезия. Потом жизнь понемногу стала налаживаться - женился, родился сын. Мальчик, кстати, теперь вырос и стал чемпионом России по карате, но, несмотря на склонность к боевым искусствам, насмотревшись на отца, служить в армии не хочет категорически.
- Сначала еще было терпимо, - рассказывает Аркадий, - я смотрел на других, на тех, кто вернулся из Афгана без рук-ног, и мне было неудобно с собственнными болячками куда-то лезть. Бывали приступы - искры в глазах, будто какие-то проволочки блестящие мельтешат, голова болела. Приму таблетки три пенталгина - и все, дальше работаю, вожу по городу автобус. А последние года два стали отниматься руки, немеют по локоть, я их совсем не чувствую. Однажды приступ достал прямо на работе, а в автобусе - 40 человек, слава Богу, успел машину остановить, сказал пассажирам, что случилась поломка.
К тому же с головой стали происходить странные вещи - мне что-то говорят, а до меня не доходит, будто радио в соседней комнате тихонько разговаривает. Примитивные вещи еще могу понять, например, что стул с места на место надо передвинуть, а чуть посложней - никак. Такие приступы бывают часто - раза два в неделю, и длятся часов по двенадцать. Вот и пришлось впервые после армии идти к врачам. Здесь, в госпитале, немного помогли - делали уколы, ставили капельницы, но сказали, что излечить заболевание - это такая форма эпилепсии - невозможно. Говорят, надо брать направление на ВТЭК, оформлять инвалидность.
Андрей, другой пациент реабилитационного центра, тоже бывший "афганец", пробыл здесь и вовсе недолго - пришлось его срочно переводить в психиатрическую больницу. Старая контузия головы, которую никто и никогда не лечил, привела к тяжелейшим последствиям, необратимым изменениям личности. Человека начали преследовать галлюцинации, неведомые голоса диктовали ему агрессивные поступки - Андрей бросался на родственников, медперсонал, стал опасным для окружающих. Справиться с ним в условиях больницы открытого типа было уже нельзя.
Из того же ряда - нашумевшая в Красноярске скандальная история еще с одним участником войны в Афганистане. 43-летний врач устроил на рабочем месте настоящий дебош - в 2 часа ночи он принялся бить в помещении стекла, а затем ворвался в палату и набросился на женщину. Наряд милиции доставил хулигана в отделение, однако в тот же день, установив, что нарушитель спокойствия не был пьян, его отпустили. Как такое могло произойти, остается только гадать. В городском управлении здравоохранения комментировать этот случай отказываются наотрез, ссылаясь на врачебную тайну.
Человек болен, говорили мне, сейчас он лечится - и вмешиваться в его личную жизнь никто не имеет права. С одной стороны, это понятно, и спорить с такими доводами нет никакого смысла. С другой, выходит, мы не хотим замечать очевидного. Как будто не намолчались еще, не бросили воевавших в Афганистане на произвол судьбы.
Решением правительственной комиссии по делам военнослужащих, уволенных в запас, реабилитационные структуры для оказания психологической помощи участникам локальных конфликтов в нашей стране начали создавать только 5 лет назад - в первую чеченскую кампанию. Худо-бедно, с финансовыми трудностями, в кое-как приспособленных помещениях, но они все-таки действуют и действительно помогают. Врачи говорят, что такая поддержка необходима всем вернувшимся с войны, без исключений. И чем раньше начнется лечение - тем больше шансов на успех. Причем нужен продолжительный курс, как минимум два раза в год - и так несколько лет.
Такой вот "постафганский синдром". Кто-то поправляется быстрее, кому-то, чтобы прийти в себя, требуется больше времени и усилий. Тяжелее всех мальчишкам, хлебнувшим войны в 18-19 лет, когда личность еще не успела сформироваться - она складывается к 24 годам.
Лучше приспосабливаются к нормальной, мирной жизни взрослые, те, кто идет воевать по контракту, хотя и у них - свои проблемы. Появляется похожая на наркотическую зависимость потребность в острых ощущениях, люди хотят на войну еще и еще раз, от безудержных выбросов адреналина в кровь испытывают своего рода эйфорию. Немного подлечившись, они опять рвутся туда, несмотря на то, что врачи предупреждают: это противопоказано, если поедете, вернется все, что было до лечения, будет только хуже.
Но у нынешних контрактников, которые отправляются в Чечню, есть хотя бы право выбора. "Афганцев", в поголовном большинстве как раз 18-летних срочников, на поле военных действий забрасывали, ни о чем не спрашивая. И уж, конечно, совершенно не задумываясь - как, куда, через какие мытарства они будут возвращаться.
- Тех, кто прошел Афганистан, несмотря на то, что столько времени минуло, у нас в центре лечится ничуть не меньше, чем "чеченцев", а то и больше, - рассказывает врач-психиатр Зоя Колот. - И все они за психологической помощью обратились впервые. Хотя нуждались в ней сразу, у каждого было, как мы это называем, - посттравматическое стрессовое расстройство. Это значит, что человек, находящийся в зоне боевых действий, постоянно чувствующий страх быть убитым, попасть в плен, испытывает длительный стресс. Пережить его просто так, не давая себе разрядки, невозможно - и происходят внутренние сдвиги.
Если речь идет о молодых ребятах, ситуация как бы фиксируется, откладывается в голове, и, вернувшись домой, они уже не могут себе представить, как можно спокойно идти по улице и никого не бояться. Им очень трудно адаптироваться в мирной обстановке, они продолжают воевать по ночам, кричат, вскакивают, машинально ищут рядом с собой автомат. Родные и знакомые их не понимают, мамы часто жалуются: вот, говорят, отправляла хорошего, ласкового мальчика, а вернулся какой-то звереныш.
У "афганцев" эти последствия еще выраженнее, потому что растянуты во времени. Если раньше организм, используя внутренние возможности, как-то справлялся, то теперь, в течение десятилетия, резервы истощились. Происходит стойкое изменение личности - люди неадекватно реагируют на какие-то мелкие раздражители, о которых нормальный человек через пять минут забывает - на ногу, например, в автобусе наступили, не могут сдержать эмоций, испытывают состояние аффекта.
Многие, если не все, воевавшие пытаются снять раздражение алкоголем, наркотиками - так проще, так легче забыть Афган или Чечню, без этого там, на войне, и вовсе обойтись было нельзя. Но все приводит к так называемому патологическому опьянению, когда психическое расстройство вкупе с водкой дает взрывной результат. Если обычный пьяница способен быть добродушным, то, говорят врачи, многих наших пациентов захлестывает злость - им очень хочется разгромить какой-нибудь киоск или, грубо говоря, набить кому-нибудь морду. Они часто попадают в поле зрения правоохранительных органов, становятся опасными для себя и окружающих. А первыми страдают близкие - жены, дети, родители, им приходится вариться в этом адовом котле. И они, в свою очередь, тоже становятся пациентами центра реабилитации. В госпитале занимаются групповой, семейной психотерапией, учат людей общаться с собственными, так изменившимися мужьями, отцами, сыновьями. Пытаются объяснить, что как бы ни было тяжко, бывших воинов надо понять и поддержать.
В госпитале стараются заниматься и совсем не медицинскими проблемами - здесь работает своего рода клуб трудоустройства. Найти работу бывшим воинам пытается краевая служба занятости, в частности Евгений Елисеев, сам прошедший Афган, человек понимающий. А с работой у них, особенно в глубинке, проблем хоть отбавляй. Военные билеты "афганцев", "чеченцев", а заодно и "чернобыльцев" сплошь и рядом воспринимают как "волчьи", не желая связываться с взрывоопасными людьми. И усилия врачей идут насмарку, когда их пациенты возвращаются в родное село и получают очередной отказ. Реакция бывает бурной, новая пьянка - затяжной, и с этим снова и снова, несмотря ни на что, надо бороться. Потому что если не делать ничего, будет еще хуже - не только им, но и всем нам.
В свое время, закончив торжественный вывод войск ограниченного контингента в Афганистане, власти тут же об этом забыли - как о чем-то неприятном и не очень приличном. Только вот они, исполнявшие возложенный на них Родиной интернациональный долг, не смогут забыть этот проклятый Афган никогда.