ПОЖАЛУЙТЕ НА УКОЛ, ГОСПОДИН ФЕЛЬДМАРШАЛ!

Главная Жизнь 01:01 13 Марта 2003 4904

Село Чернцы раскинулось в красивейших местах, в десятке километров от оживленной автотрассы Иваново - Москва. Небольшая текстильная фабрика, две школы, клуб, старая помещичья усадьба, реставрируемая церквушка, несколько магазинчиков и даже трактир "Под му

Князев Владимир

Напечатать

- Татьяна Васильевна, как вы, в ту пору еще девчонка, попали в строго охраняемую зону, куда наверняка допускали только людей проверенных? Да еще следили за здоровьем Паулюса...
- До этого как медсестра я уже была на фронте. Выносила с поля боя раненых, выхаживала их. А потом моего отца - Мотова Василия Васильевича - назначили начальником санчасти лагеря для военнопленных. И сказали: "Подбери себе в помощники медсестру. Только чтобы человек был надежный - дело ответственное". Ну а кто же надежнее, чем родная дочь? К тому же я знала иностранные языки. Так и оказалась в Чернцах. До войны здесь был Всесоюзный дом отдыха железнодорожников имени Войкова. Довольно богато обставленный, обустроенный. Это был 1943 год. В стране тогда все говорили о победе нашей армии в Сталинградской битве, радовались. И вдруг именно в наш лагерь летом переводят из Суздаля фельдмаршала Паулюса. Это случилось после того, как стало известно о приказе Гитлера сбросить на Суздаль десант, выкрасть фельдмаршала, доставить его в Берлин и судить. Так что в Чернцах Паулюса, по сути, прятали. Фельдмаршал был высокий, худой, довольно замкнутый, но внешне скромный, вежливый человек.
- Он и другие генералы носили арестантскую форму?
- Генералы, и Паулюс в том числе, ходили в своих военных мундирах и даже при орденах. Но после того как были осуждены на различные сроки, знаки различия их заставили снять, награды сдать. Представьте: простыня, разостланная на полу, а на ней - гора орденов и медалей. Я присутствовала при этой процедуре, потому что руководство лагеря опасалось обмороков...
- Какой работой занимали генералов, как кормили?
- Все они были освобождены от физического труда, питались вполне сытно. Обязательно - мясо, молоко, сухофрукты. Как-то отец выступал перед пленными генералами и сказал: "Понятно, что сталинградский котел, в котором вас "проварила" Красная армия, - отнюдь не рай. Да и плен, в каких бы хороших условиях он ни проходил, угнетающе действует на психику. И тем не менее за полгода, что вы находитесь здесь, 33 генерала прибавили в весе на 9,7 килограмма в среднем. У вас, господа, не существует проблемы выжить. Вы не представляете, как тяжело нам, советским людям, сознавать, что подобные проблемы для наших соотечественников, попавших в фашистскую неволю, неразрешимы". На что немецкий генерал фон Ленски ответил: "Условия, созданные в лагере, смягчают нашу судьбу. Корректность, внимание и терпимость, которые проявляют к нам советские офицеры, хорошее питание, отличное медицинское обслуживание, замечательная библиотека и многое другое коренным образом меняет ранее внушенное нам представление о русских и русском плене". А Паулюс добавил: "Господин фон Ленски похитил мою мысль и мне нечего добавить"... Кстати, самого Паулюса в лагере оперировали. К нуждающимся вызывали профессоров из Иванова и Москвы или самих пленных возили туда.
- Если генералы не работали, чем они занимались?
- Играли на бильярде и в шахматы, музицировали, вырезали из дерева шкатулки, сажали цветы, занимались спортом, читали и много рисовали, причем делали это, по-моему, весьма профессионально. Увлекался живописью и Паулюс. Некоторые картины и сегодня хранятся в художественном музее Иванова и в школьном музее села Чернцы. Любили они делать дружеские шаржи, в том числе на моего отца. Пленные генералы относились к нему с уважением.
Помню, покидая лагерь, Паулюс говорил отцу: "Парадоксально, господин полковник, мне очень грустно расставаться с Войкова (так немцы называли свой лагерь), второй год я уже здесь, привык к нему как к импровизированному дому. Это было вместе с тем и полезно. Здесь мы прошли значительную часть программы восточного университета, и у нас еще будет время закончить его полные курсы..."
А еще он взял с собой недочитанную книгу Достоевского "Преступление и наказание".
- Так Паулюс говорил, покидая лагерь. А каким было у него настроение в первое время?
- Первое время - подавленное. Из Москвы приезжали какие-то люди, которые пытались повлиять на мировоззрение генералов. Пробовали они говорить и с Паулюсом. Но он отвергал предложения о сотрудничестве. И только когда узнал о провале заговора против Гитлера и о расстреле группы генералов, с которыми был хорошо знаком, дал согласие.
- Вы общались с ним на русском или немецком?
- Чаще на французском - этот язык я знала лучше немецкого. Паулюс французский тоже знал в совершенстве.
- Ходят разговоры о том, что Паулюсу разрешали выходить из лагеря в село, общаться с местными жителями. Якобы он даже ездил на охоту и убил лису...
- Ну что вы! Это - вранье. Местные жители даже не подозревали о пребывании в их селе Паулюса. Генералы охранялись очень строго и пределы лагеря никогда не покидали. Это потом, после Победы, на место высоких чинов прибыли обыкновенные немецкие солдаты и младшие офицеры. Вот им разрешали ходить в село, они даже играли в футбол...
- Но специальные травы и даже мебель из Москвы Паулюсу все же привозили?
- Вот это верно. Как я сказала, у Паулюса были проблемы со здоровьем. Мой отец рекомендовал ему усиленное питание. На что Паулюс ответил: "Я буду есть то, что едят мои солдаты". Единственное, что он попросил, так это две травы - эстрагон и майоран. Меня командировали в Москву. А заодно было решено закупить в столице для фельдмаршала дорогую полированную мебель. В Москве на площади Дзержинского мне вручили чемоданчик с нужными травами. А потом мы приехали за город на склад, где я увидела огромное количество различной мебели. Оказывается, все это когда-то принадлежало репрессированным людям. Мы выбрали круглый стол, диван и два кресла.
- А кто-то еще из известных военных был в этом лагере?
- Например, главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада и наследный принц Японии Коно Фумитаки, который в лагере и умер. Был в лагере и граф Тун, хорошо говорил на нескольких языках. В плен попал вместе с Паулюсом. Потом Тун был переводчиком у Вильгельма Пика.
- А как они восприняли известие о победе Советской Армии?
- Когда мы узнали о взятии Берлина, начальник лагеря мне сказал: "Таня, наверное, будет лучше, если немцам об этом объявит женщина". Я вошла в комнату генералов и сообщила эту неприятную для них новость. Что тут началось! Немцы буквально забегали и весь день не могли успокоиться. А потом я сообщала им о капитуляции Германии. Тут немецкие генералы стояли молча, как на похоронах. Зато итальянцы, японцы и румыны, помню, поздравляли меня.
- Как складывались отношения генералов с персоналом?
- По-разному складывались. Хотя мы старались со всеми соблюдать корректность. Да и большинство генералов относилось к нам, можно сказать, доброжелательно, они изучали русский язык, могли пошутить, рассказать анекдот. Но были и ярые нацисты. Например, адъютант Гитлера Гюнше вел себя очень нагло, чуть ли не ставил генералов по стойке "смирно", обвинял их в поражении Германии. Начальник штаба 6-й армии генерал Артур Шмидт приехал фашистом и уехал фашистом, семь лет с нами не здоровался...
Японцы отличались восточной выдержкой. С немцами они не общались. Предпочитали свою национальную кухню. Как медсестра, я была обязана снимать пробу со всех блюд. Особенно мне нравилась треска, панированная в сахаре, а не нравился салат из ромашки. Хлебу японцы предпочитали рис и ели его палочками, рыбу любили больше, чем мясо.
- В лагере вы были единственной женщиной - молодой и красивой. Неужели никогда не оказывали вам знаков внимания?
- А я не давала для этого никакого повода. Лишь однажды произошел такой случай. Упомянутый Гюнше спел мне неприличную песенку на немецком языке. В ответ на это генерал Вульц ударил его по лицу. А потом сказал: "Своей дрянной, бордельной песенкой вы оскорбили нашего ангела-хранителя"... Вот такие были отношения.
- А вас не упрекали соотечественники за то, что заботитесь о здоровье немцев? В тех же Чернцах сколько мужчин не вернулось с фронта...
- Порой такие упреки доводилось слышать. Говорили: "Не стыдно прислуживать Паулюсу"? Чаще молчала. Я сама в начале войны потеряла на фронте первого мужа-летчика. И мне ли было не знать, как это больно? Но разве всем объяснишь... Я-то знала, что выполняю в лагере правительственное задание. Генералы, а Паулюс особенно, нужны были нашей стране живыми. За этим следил сам Берия. Он часто звонил начальнику лагеря и справлялся о здоровье пленных. И если бы мы не сохранили жизнь Паулюса, считай, всем, а медикам - в первую очередь - головы не сносить.
- После войны вы со вторым мужем, который в лагере был переводчиком, несколько лет работали в Восточной Германии. Не доводилось там встречать бывших подопечных?
- Да, случалось. Однажды, например, нас даже хотели отвезти к Паулюсу и его адъютанту Адаму. Мы согласились. Но решили все же прежде проконсультироваться в каком-то ведомстве, где прямо заявили: "Несвоевременно". Пришлось от встречи дипломатично уклониться. Это был уже 1955 год. Свидеться с Паулюсом больше не довелось.
- Как сложилась ваша жизнь после войны?
- Несколько лет мы с мужем работали в Германии. Потом вернулись в те самые Чернцы, где я служила медсестрой в школе-интернате. Теперь на пенсии. Но живу не только воспоминаниями. В семьдесят еще могла сыграть в волейбол. Сейчас я - первая "скорая помощь" для жильцов нашего дома. Скучать некогда. Одно меня терзает: приезжают бывшие пленные, их дети и внуки в Чернцы с почтением к нашей стране. А видят на территории бывшего лагеря развалины - и удивляются. Может, лагерь военнопленных не лучший памятник нашей истории. Но ведь это было... Почему немцы, японцы, итальянцы помнят обо всем, а мы готовы многое забыть?

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 13160

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...