Присуждение «Золотого льва» этой картине произошло вопреки патриотическим чувствам председателя жюри американца Даррена Аронофски, но, как считает «Труд», у арбитров не было альтернативы.
Конкурс 68-го Венецианского фестиваля собрал такое количество звезд американской режиссуры, что казалось: главный приз уйдет кому-то из них, тем более что возглавлял жюри знаменитый голливудский постановщик Даррен Аронофски. Но вышло все наоборот. Священные имена (разной весовой категории) Клуни, Поланского, Кроненберга, Фридкина, Феррары, Солондза оказались в проигрыше. Зато в первачи вышли маргиналы и любимцы арт-тусовки. Над ними возвышался только Александр Сокуров. Его «Фауст» вызвал восторг, удивление, шепот, ропот, замешательство. Было ясно, что соревноваться Сокурову не с кем. Даже если итальянские и английские субтитры затрудняли просмотр фильма, концептуально снятого на немецком языке, проникнутого немецким духом, немецкой романтической живописью, теснотой и свободой пространства, в центре которого заурядный вроде бы доктор Фауст (отменный немецкий актер Йоханнес Цайлер), предназначенный, однако, к исторической роли сверхчеловека. Визуальные образы — в особенности финальный исландский пейзаж с кратерами вулканов, по которому отправляется в дальний путь из своего Х1Х века (время действия фильма) в наш XXI циничный сокуровский Фауст, так поразили венецианских наблюдателей, что обсуждать трактовку режиссера не пришлось. Разве что Мефистофель, превращенный Сокуровым в совсем мелкого беса, похотливого, но бесполого, то есть лишенного соответствующего органа ростовщика и гротескного отморозка, вызвал вопросы. Стало быть, не дьявол искушает этого Фауста, а бедный, в смысле нищий поначалу доктор сам себя искушает разрушительной силой власти, а не жаждой познания. Карикатурная пародия на Мефистофеля понадобилась только для того, чтобы «разбудить» в Фаусте Властелина колец.
Мало кто ожидал, что приз за сценарий получит Йоргас Лантимос, открытый в Канне (дебютной картиной «Клык») греческий режиссер, чей фильм «Альпы» представляет камерный, не эффектный тип авторского кино, пребывающего ныне почти в коме. И вдруг — страннейшая оригинальная интрига. «Альпы» — самодеятельная организация, члены которой нанимаются к родственникам или знакомым умерших людей, чтобы скрасить им жизнь без любимых. Клиентов поставляет медсестра больницы. Изучив склонности, привычки, любимые словечки умирающих, она «перевоплощается» в почивших, и всех участников выгодной сделки вроде бы устраивают правила такой игры, пока эту немолодую уже медсестру не заменит юная конкурентка в полюбившейся ей роли школьницы-теннисистки. Трагедия неизбежна. А иллюзия реальности оказывается ненадежным убежищем от рутинной повседневности.
На приз «За режиссуру» был обречен китаец Цай Шанцзюн. Дело в том, что ежегодно в конкурсной венецианской программе ожидается фильм-сюрприз, не объявленный заранее. Обычно он прибывает из Китая, поскольку Марко Мюллер (директор фестиваля) — знаток и большой поклонник не только российского, но и азиатского кино. На сей раз во время официального просмотра произошел конфуз. Вдруг через сорок минут после начала фильма «Люди гор, люди моря» огромные толпы зрителей сорвались с мест и бросились к выходу. Запахло паленым. Пожар? Или «конец света», продемонстрированный накануне в фильме Абеля Феррары «4:44. Последний день на земле» как вполне обыденное событие? Оказалось что-то случилось с проводкой, и повеяло гарью. Публика решила смыться. Антракт с починкой лампы длился минут сорок. Повторный показ этого фильма в другом зале тоже был прерван по техническим причинам. Компенсировать такие накладки удалось с помощью награды режиссеру за стресс. Что же до картины, то она — о бедняке из китайского захолустья, отправляющемся на поиски убийцы своего брата и постепенно звереющего в долгих блужданиях по деревням, весям — и в собственной жажде мести. «Использовать насилие против насилия — последнее оружие пролетариев», — объяснил режиссер на пресс-конференции. Самоубийственный финал: взрыв на угольной шахте, который подстроил этот пролетарий, не исключив себя из жертв и заложников мести, — эффектный режиссерский ход, который оценило жюри.
Политкорректность, отмененная пока что не на всех фестивалях, должна была сработать в выборе актрисы, которой угрожала награда «За лучшую женскую роль» (Кубок Вольпи). Никто не сомневался, что ею станет Дина Йип, сыгравшая в гонконгском фильме «Простая жизнь» возрастную роль служанки. Она помогала по хозяйству четырем поколениям одной семьи в течение шестидесяти лет. У старушки случился инсульт. Она выжила, но до конца не оправилась. Попросила отпрыска любимого семейства отправить ее в дом престарелых, чтобы никого не обременять. Там она наблюдала жизнь реальных больных — например, то, как они вытаскивают свои вставные челюсти и путают их во время общего обеда, и прочие ужасы повседневной беспомощности. Полупарализованная старушка всем помогает, всех утешает и, в конце концов, умирает. Жалостливый фильм слаб, но история тронула членов жюри, и к актрисе никаких претензий нет. Зато журналисты были вознаграждены по-настоящему заслуженным призом «За главную мужскую роль» Майклу Фассбендеру, оказавшемуся как-то внезапно по-настоящему большим актером. И даже — об этом не упоминают только ленивые — «новым Марлоном Брандо». В Венеции он появился сразу в двух фильмах. В «Опасном методе» Дэвида Кроненберга он сыграл строго, чувственно и с большой сноровкой реальное историческое лицо — психиатра Карла Густава Юнга, переживающего любовную страсть со своей пациенткой, вылеченной от истерии. Фигура Сабины Шпильрайн, тоже реальная, которую ужасно изобразила (не сумев качественно сыграть) Кира Найтли, — просветительский подарок Кроненберга кинозрителям, узнавшим об этой удивительной на самом деле, а не в кино женщине, практиковавшей психоанализ в России, куда она вернулась из Швейцарии и Австрии, где сама лечилась, страдала, взрослела и способствовала научным открытиям Юнга и Фрейда.
Однако приз Фассбендер получил за опасно смелую роль в фильме знаменитого британского художника и режиссера Стива Маккуина «Стыд», дебют которого («Голод») был отмечен в Канне «Золотой камерой». Теперь — в отличие от политзаключенного, объявившего голодовку в тюрьме во имя свободы, — его героя по имени Брендон подчиняет себе, истязает, как тюрьма, его собственное тело, досаждающее до изнеможения и кошмаров. Свободы у Брендона хоть отбавляй. Нью-Йорк, где он проживает и который Маккуин любовно снимает, — город всех возможных дозволенностей, но герой Фассбендера все равно в ловушке. Это состояние — разные грани одержимости — прожито актером с сокрушительной достоверностью и совершенно безутешно. С таким персонажем и исполнителем нью-йоркский «Стыд» обречен на культовый статус «Последнего танго в Париже» Бернардо Бертолуччи.
Александр Сокуров: «Если культура будет деликатной и молчаливой, ее проглотят»
После церемонии награждения победитель 68-го Венецианского кинофестиваля выступил перед журналистами и предложил радикально поменять концепцию мировых киносмотров.
— Мы сюда приехали не для того, чтобы получить призы, а чтобы показать картину, дать старт ее жизни, приблизить к людям… Случилось так, что мы оказались поняты, а это бывает нечасто…
Я приехал сюда со смешанными чувствами. Я давно считаю, что система фестивалей класса «А» себя изжила. Надо придумать новую схему — создавать киновыставки, а не фестивали. Это может не понравиться журналистам, телевидению и даже публике. Но это необходимо.
Я бы хотел обратиться к Министерству культуры Италии, великой страны. Настраивайте все свои каналы на привлечение бюджета в сферу культуры, в образование, на поддержку гуманитарных акций. Если культура и дальше будет такой деликатной и молчаливой, то ее просто проглотят. Культура — это не роскошь, а необходимый фундамент для развития общества.
Немецкие актеры — блестящие профессионалы. Но почему-то об этом никто не знает. Работа с ними — одно из самых сильных впечатлений для меня. Да еще на таком трудном, парадоксальном материале.
Мне очень важно было понять немецкий характер не только фонетически и философски, но и как он отражается в цвете. Я проводил исследование колористических предпочтений немецкого характера и опирался на опыт немецких романтиков.
Когда есть настоящая художественная задача, люди могут творить чудеса. Я учился вместе с ними, они — выдающиеся профессионалы.
Мы не собираемся навязывать зрителю наш фильм и не будем делать какую-то масштабную кампанию. Пять минут назад я говорил с премьер-министром России и, конечно, очень надеюсь на его поддержку.
У меня уже есть русскоязычный вариант фильма. Фильму зритель не нужен, это зрителю должен быть нужен фильм».
