На экраны выходит фильм Кирилла Серебренникова «Ученик», удостоенный ранее призов в Каннах и на сочинском «Кинотавре». Самое удивительное, что родился фильм практически экспромтом, без единой копейки бюджетных средств. Миллион евро на него буквально за месяц собрал продюсер Илья Стюарт у частных инвесторов, и, похоже, все участники этого предприятия не прогадали. «Ученик», показанный в каннской программе «Особый взгляд», произвел настоящий фурор в западной прессе. Фильм куплен для проката уже почти в 30 странах мира. Теперь дошла очередь и до российских экранов.
В основе фильма лежит яркий, событийный спектакль (пять номинаций на «Золотую маску»), который Кирилл Серебренников поставил два года назад в «Гоголь-центре» по пьесе современного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, перенеся действие из Германии в Россию. Надо сказать сразу, что сценические подмостки больше подходят для прочтения этой пьесы, временами больше похожей на острый мировоззренческий диспут, на яростное публицистическое высказывание, на русскую «нравственную драку», как написала американская газета Variety, чем на традиционную психологическую драму, на сцены из жизни.
Театральную условность в намоленных стенах храма искусства ты, как правило, принимаешь сразу. Киноэкран с его реальными улицами (снимали в Калининграде), современными интерьерами, одеждами, машинами противится отчасти умозрительным обстоятельствам пьесы, написанной вдобавок про чужую страну и чужие нравы. Эта нестыковка поначалу мешает восприятию фильма, особенно тем, кто пьесу не читал и спектакль не видел. Но накал эмоций, режиссерская энергия, масштаб поднятых в «Ученике» проблем таковы, что на некоторое несоответствие высокого градуса предложенного экраном разговора и повседневной прозаической реальности по ходу течения фильма просто перестаешь обращать внимание.
Сердцевина ленты — острый мировоззренческий поединок, который ведут ученик старших классов Вениамин Южин (Петр Скворцов) и учительница биологии Елена Львовна Краснова (Виктория Исакова). Неизвестно по какой причине и когда, но юный школяр впал в религиозный экстаз. Предыстория его превращения из обычного трудного подростка в религиозного фанатика отсутствует, мы застаем его уже в момент оголтелого кликушества. Веня носит с собой затрепанную карманную Библию, по всякому поводу и без сыплет из нее цитатами, призванными убедить окружающих, что они живут неправедно, во грехе, без божьего страха в душе. Веня презирает и гнобит несчастную, телесно и душевно рыхлую мать за развод с отцом и тут же находит в Библии цитату на соответствующую тему. Отказывается плавать с одноклассниками в бассейне, потому что девочки резвятся в воде в откровенных бикини, а это может вызывать у мальчиков, в том числе и у него, низменные телесные желания («кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»).
Его не устраивают уроки биологии, на которых уже упомянутая Елена Львовна объясняет теорию эволюции Дарвина, а теория эта решительно расходится с дорогой Вениному сердцу библейской картиной сотворения мира за семь дней. И уж подлинную ярость вызывают у него уроки сексуального воспитания, которые иначе как пропаганду разврата он отказывается воспринимать. С библейским лозунгом на устах «Не мир пришел я принести, но меч» Веня рубит воображаемым мечом направо и налево, вгоняя оппонентов грозными цитатами в оцепенение, в ступор, в страх. Каждая цитата из Библии для наглядности тут же появляется на экране — с указанием книги, главы и стиха.
Ни замотанная тремя работами мама (Юлия Ауг), ни заскорузлая директриса школы (блистательное возвращение примы Театра имени Гоголя, потом «Гоголь-центра» Светланы Брагарник в большое кино), ни туповатый физрук (Антон Васильев), ни лениво отрабатывающий свой хлеб батюшка (Николай Рощин), ведущий в школе основы православной культуры, не знают, что противопоставить напору подростка. И сдают одну позицию за другой. И вот уже девочки плавают в цельнокроеных (так и хочется написать, цельнометаллических) купальниках, уроки сексуального просвещения предаются анафеме, а в финале фильма впавший в полубезумие парень водружает в актовом зале школы большой деревянный крест — и никто, включая вневедомственную охрану, не смеет оказать ему противодействие.
Бой фанатику в фильме отваживается дать только Елена Львовна (едва ли не лучшая роль Виктории Исаковой на сегодняшний день). Человек светской культуры, представитель научного знания, она с головой погружается в библейские тексты. И постепенно начинает бить кликушу его же оружием: на каждую Венину цитату Краснова находит в Библии другую цитату, часто с противоположным вектором смысла. А то и вовсе звучащую как вызов основам современной цивилизации. Так надо ли каждую из строк, написанных две тысячи лет назад, сегодня принимать так безоговорочно и буквально, как это делает агрессивный и плохо образованный подросток?
Нельзя сказать, что Кирилл Серебренников целиком принимает сторону атеистки и дарвинистки Елены Львовны, тем более что в ней тоже проскакивает яростная нетерпимость к инакомыслию. Режиссер внимательно выслушивает в фильме аргументы, мнения всех активных, а чаще безвольно-пассивных участников этой мировоззренческой драмы, затрагивая попутно темы семьи, школьного образования, любви и секса. Но оголтелый фанатизм зарвавшегося и сорвавшегося с катушек религиозного обскуранта режиссеру претит однозначно. Ведь именно такие неразмышляющие, напичканные вырванными из контекста цитатами недоросли, а порой и вполне себе бородатые дяденьки то и дело громят сегодня не нравящиеся им выставки, подбрасывают к дверям театров свиные головы, требуют запрета спектаклей, фильмов, книг. С ними и ведет свой бой режиссер.
Не будет ли предпринята попытка со стороны православных активистов устроить обструкцию и фильму «Ученик»? Не думаю. Кирилл Серебренников — художник тонкий, умный, остро чувствующий нерв времени и умеющий при этом в своих произведениях пройти по лезвию бритвы, не сваливаясь в опасную односторонность взглядов и оценок. Его фильм, как и раньше спектакль, направлен не против веры, а против веры слепой, фанатичной, дремучей, нерассуждающей. Не против православия, а против различных форм религиозного экстремизма, независимо от того, к какой конфессии оголтелые неофиты, подобные Вене, себя причисляют.
Выступить против этого здорового, нравственно честного и чистого посыла фильма — значило бы солидаризироваться со средневековым мракобесием, косным религиозным обскурантизмом, воплощенным в образе Южина и его духовных последователей в реальной жизни. Вряд ли на это кто-то сегодня всерьез отважится.
