В ближайшие дни уходит в отставку главный онколог Минздрава, директор ведущего Российского онкоцентра имени Блохина, академик двух академий — РАН и РАМН, член Европейского и Американского обществ хирургов, профессор Михаил Давыдов. Хирург экстра-класса, который провел 18 тысяч труднейших операций. Теперь будет, по его словам, ловить рыбу, вести жизнь обычного пенсионера...
Михаил Иванович сказал журналистам, что отправляется на пенсию по собственному желанию — не захотел продлевать заканчивающийся контракт. По новому закону предельный возраст, при котором главврачи и их заместители могут занимать свои должности, составляет 70 лет, а Давыдов на днях перешагнул этот рубеж. Однако названная причина, по мнению моих компетентных собеседников, — лишь формальный повод, маскирующий острые проблемы в организации онкологической службы, диагностики и лечения раковых заболеваний. Да и сам отставник в беседе с корреспондентом «Дождя» не стал скрывать своей обиды: «Если мои опыт и знания не нужны, значит, не нужны».
У директора Онкоцентра № 1, рассказал мне бывший замминистра здравоохранения РФ доктор медицинских наук Валерий Володин, внешне были вроде бы нормальные отношения с Минздравом, но на самом деле весьма сложные. Не привык прогибаться главный онколог, говорил правду, которая не нравилась чиновникам.
В прошлогоднем интервью «Труду» Михаил Давыдов жестко и объективно раскритиковал существующую систему организации помощи онкобольным. К примеру, был категорически не согласен с существующим порядком квотирования. «Почему у одного человека есть право на жизнь, а другому отказывают в квоте?» — с негодованием спрашивал хирург. Приводил данные: разрыв по уровню финансирования здравоохранения РФ и, скажем, Германии или Франции зашкаливает: в 14 раз! В том нашумевшем интервью Давыдов открыто заявил, что главный онкологический форпост России финансируется государством лишь на треть от реальных потребностей.
Крайне сложной назвал академик ситуацию с обеспечением пациентов лекарствами.
«Возьмем современный класс лекарственных средств — таргетные препараты, — раскрыл «секретные данные» Давыдов. — Они действуют строго целенаправленно, бьют по конкретным мишеням, присущим опухолевым клеткам. Но эти препараты доступны в некоторых регионах России только 2-5% онкологических больных. Капля в море!»
По мнению академика, необходимо не только существенно увеличить финансирование, но и провести структурно-организационную перестройку. «Мы топчемся на месте, — сделал крамольные выводы Давыдов. — Сегодня де-юре у нас принята государственная модель здравоохранения. Но де-факто она в значительной мере изуродована, прежде всего — чужеродным внедрением страховой медицины. Даже в былые советские времена при всей бедности и нехватке всего на свете мы имели четкую модель профилактической, диагностической, лечебной и восстановительной медицины. Это была стройная система, которую копировали во всем мире».
Серьезнейший просчет, считает онколог, был допущен, когда приняли решение о размывании ответственности за здравоохранение, перекладывая ее на регионы. Так, в стране сейчас нет единой федеральной противораковой службы — наподобие той, что была во времена СССР. Получается, где-то в России уровень онкопомощи на приемлемом уровне, а где-то ее и вовсе нет. Но люди ведь и там живут, болеют. И умирают...
После публикации того принципиального интервью бывший замминистра Валерий Володин сказал мне: «Несмотря на авторитет и заслуги Давыдова, ему такого публичного выступления не простят. Может быть, год-полтора потерпят, а потом найдут возможность вывести из игры. Создадут такие условия, найдут грехи, что вынужден будет уйти. Хотя на самом-то деле он прав, тысячу раз прав:» Увы, прогноз Володина оказался верным.
«А сейчас на Давыдова как главного внештатного онколога Минздрава постараются списать многие острые проблемы нашей онкологии, — комментирует сегодня отставку Валерий Дмитриевич. — По уровню диагностики и лечения, по доступности высококачественной и эффективной помощи многие наши больницы отстают от мировых стандартов. Например, при проведении химиотерапии нередко используются более дешевые препараты с серьезными побочными негативными эффектами. А ряд современных лекарств, которые с успехом используются за рубежом для лечения больных, мы не закупаем. Я бы посоветовал работникам Минздрава почитать жалобы наших граждан в интернете. Страшно становится: И стыдно. Среди забот государства, приоритетов на первом месте должно быть здравоохранение. В России есть великолепные хирурги, замечательные специалисты, но мало денег выделяется на медицину. И чем дальше, тем больше мы отстаем. Неслучайно многие состоятельные россияне едут лечиться за границу. А если у семьи нет денег? В России в прошлом году коэффициент смертности от новообразований составил 201,6 на 100 тысяч населения, а в США −185,6 (по данным 2014 года). Если бы мы вышли на современный мировой уровень, могли бы спасать дополнительно десятки тысяч жизней ежегодно...»
К сказанному Володиным добавим, что средняя продолжительность жизни в США — 78,8 года, а в России — 72,6. С поправкой на возрастной коэффициент разрыв в смертности онкобольных у нас и в Америке получается еще больше.
Самое страшное для многих россиян — мучительный финальный период тяжелой болезни. Трудности с получением необходимых лекарств, в том числе обезболивающих; беспомощность, запредельные нагрузки на родных и близких, необходимость в огромных расходах. У таких больных нет возможности достойно уйти из жизни (кроме находящихся в хосписах, которых очень мало). Эти горькие ощущения в полной мере испытывают даже известные в стране люди, которым, казалось бы, проще получать медицинские препараты. Недавно выстрелом из ружья завершил свой жизненный путь известный телеведущий Борис Ноткин. Решил покончить с мучениями сразу. Суициды онкобольных, о которых то и дело сообщают СМИ, вызывают все большую тревогу.
«Сфера онкологии является зеркалом негативных перекосов, сугубо прагматичных, меркантильных тенденций, оттесняющих в сегодняшней жизни морально-этические, нравственные принципы, — подчеркивает, отвечая на мои вопросы, авторитетный практикующий врач-онколог высшей категории с большим стажем. — Как ни горько признавать, люди в белых халатах начинают смотреть на окружающий мир по-бухгалтерски, меркантильно. В московском Онкоцентре на Каширке делают замечательные операции, но в то же самое время он благодаря интернету известен случаями денежных поборов. Если это практикуется в медцентре-лидере, то что взять с других клиник? Так что кадровые, организационные перемены и на Каширке, и вообще в здравоохранении давно назрели...»
По словам моего собеседника, сегодня во многих медицинских учреждениях главными критериями в подборе кадров являются не опыт, знания, квалификация, талант, а личное знакомство, родство, деловая хватка, «разворотливость». Приходят нередко люди слабо подготовленные, но подобострастно преданные начальству. На разных уровнях они диктуют свои правила, выживая чуждых им по мировоззрению профессионалов. Это беда нашей онкологии, в которой опытных врачей остро не хватает.
«Недавно, — сетует мой собеседник, — я узнал, что даже из лучшей в стране онкологической клиники за последние несколько лет ушли десятки высококвалифицированных хирургов».
Дамоклов меч, висящий над медицинскими центрами, — страховые компании. Они постоянно приходят с проверками. Нередко придираются к пустякам. «Ну где-то несущественная описка, пропущенное слово, — поясняет онколог. — Сразу же выкатывают огромные штрафы. Вот лишь один пример. Консультация онколога стоит (не для пациента, а для страховой компании) 152 рубля. Однако если страховщики нашли повод для придирки, то штраф может составить многие тысячи рублей. Порой просто разоряют медцентры. Полностью согласен с Давыдовым, который говорил в интервью «Труду», что страховщиков в принципе не должно быть в государственной системе».
Словом, много проблем открывает отставка Давыдова, подытоживает мой собеседник. Но услышат ли тревожный сигнал в Минздраве и на верхних этажах управления страной?
