ТАЙНА ГИБЕЛИ ЧЕЛОВЕКА С ФИЛИНОМ

Главная Жизнь 01:01 19 Января 2006 16757

29 октября 1976 года мало тогда кому известный художник Константин Васильев с другом поехали в Зеленодольск на закрытие выставки молодых художников, назначенное на 18 часов. Больше в свой дом в поселке Васильево он живым не вернулся. Той же ночью в морг 1

Лавришко Владимир

Напечатать

Как оказались там Васильев и его друг Аркадий Попов? Почему в течение двух суток о гибели Константина не извещали семью, хотя все документы были при нем? И как все-таки погиб известнейший нынче художник? Многие и сегодня уверены, что это было убийство.
Но если было преступление, то должно быть и уголовное дело? Позвонив в пресс-центр МВД РТ, услышал на свой вопрос скорый и безапелляционный ответ: "Васильева зарезали в электричке и выбросили из вагона". "Вы располагаете подтверждениями этого?" -"Конечно! Присылайте официальный запрос". Запрос (и не один) был послан, но никакой ясности в эту темную историю ответы, увы, не внесли.
"Сообщаю, что сведениями о том, было ли возбуждено уголовное дело по факту гибели художника Константина Васильева, МВД Республики Татарстан не располагает. Данное преступление было совершено на территории, обслуживаемой линейным отделом внутренних дел, на железнодорожном транспорте. Преступления такой категории ставят на учет в Волго-Вятском управлении внутренних дел на железнодорожном транспорте с дислокацией в Нижнем Новгороде.
Начальник Информационного центра при МВД РТ полковник милиции Р.Р. Фахрутдинов".
"Сообщаю, что в 1976 году прокуратурой Кировского района Казани уголовное дело по факту гибели Константина Васильева не возбуждалось. Материалы по фактам смерти граждан за указанный год уничтожены в связи с истечением сроков хранения.
Прокурор Кировского района, старший советник юстиции О.А. Дроздов".
Ничего не смог вспомнить об этом случае и разысканный мной бывший транспортный прокурор республики Юрий Гудкович. Очевидцев самого момента гибели художника не нашлось. Через несколько дней после случившегося диспетчер и путевые рабочие рассказывали, что двое молодых людей были сбиты локомотивом скорого поезда Омск-Москва. Оба якобы были пьяны. Чудовищным ударом их отшвырнуло на десятки метров по разные стороны пути. В кармане пальто Васильева нашли бутылку портвейна. Делали ли в морге пробы на алкоголь, неизвестно: протоколы судебно-медицинского вскрытия давно уничтожены.
Что двое друзей забыли на Лагерной за две остановки до Казани? Специально сошли с электрички, чтобы купить бутылку в магазине для железнодорожников, который работал до ночи (в те годы спиртное после 8 часов вечера не продавали)? На поминках шли настойчивые разговоры, что в тот вечер с ними был кто-то третий.
Даже если непосредственная причина его смерти - нелепейшее транспортное происшествие, нельзя сказать, что трагический исход был так уж случаен. Художника "убивали" расчетливо и методично, как могли тогда расправляться с самобытным, не укладывающимся в общепринятые рамки талантом: не допускали к зрителю, не принимали в творческий союз, в Худфонд, не поддерживали госзаказами. Убивали его безденежье и нищета: чтобы хоть как-то прокормиться, он малевал плакаты и лозунги на местном стеклозаводе.
Конечно, у Константина были завистники. В той самой зеленодольской выставке участвовали несколько десятков художников, а в книге отзывов записи исключительно о его картинах - и какие восторженные! Ему не только завидовали, его еще и... подозревали! В начале 1976 года он вместе с друзьями был вызван на Черное озеро (в Казани это адрес здания КГБ, недавно сгоревшего). Один из них, Геннадий Пронин, вспоминает: "Почему нас туда пригласили? Кто-то из соседей настучал, что мы слушаем фашистские марши. Костя был поклонником монументального, возвышенного стиля в искусстве. Возьмите его портреты маршала Жукова, картины по мотивам Вагнера, древних саг... А стиль этот ярко выражался и в старых немецких маршах, написанных задолго до нацистов. Еще нас обвинили, что мы читаем "Протоколы сионских мудрецов", Ницше, Шопенгауэра, фашистскую хронику смотрим. Ну что мы читаем, соседи, конечно, знать не могли, а кинохроника была наша, советская: документальный фильм "Обыкновенный фашизм" Ромма - его мы действительно смотрели не раз.
Да и каким Васильев мог быть антисоветчиком? Отец у него партийный работник, в войну партизанил. Но, по-моему, никто так ярко не выразил на холсте тайную жизнь русского национального духа под ледяным дыханием так называемого застоя. Вообще Васильев выламывался из жанровых форматов: не портретист, не пейзажист, не бытописатель. Он, подобно Врубелю, живописец Духа! В общем, гэбисты "шили" нам "организацию", а мы были просто компанией любящих настоящее искусство, литературу, философию людей".
Вскоре после этого художника не стало, и это дало повод связывать его смерть с происками всесильной тогда организации. Между тем отец погибшего вместе с ним Аркадия Попова служил в системе госбезопасности, и в немалом чине. Говорят, он пытался провести собственное расследование гибели сына по "горячим следам", но даже ему это не удалось.
Звездный час художника наступил уже после его смерти. В сентябре 1977 года в казанском Молодежном центре открылась выставка, какой он ни разу не удостаивался при жизни. Два месяца к картинам было настоящее паломничество! Потом - фильм Леонида Кристи "Васильев из Васильева", около полугода демонстрировавшийся в кинотеатре "Россия", - небывалый случай в кинодокументалистике! Картины с триумфом путешествовали по выставочным залам Москвы, страны, зарубежья...
После того как на безвременно ушедшего из жизни земляка обрушился шумный успех, Казанский музей изобразительного искусства решил приобрести его работы и попросил мать оценить картины сына. Клавдия Парменовна всецело доверилась оценочной комиссии, состоявшей преимущественно из коллег Константина. Ее решение прозвучало смертным приговором для картин: покупать их не рекомендовалось как "не имеющие художественной ценности". Правда, посоветовали принять на госхранение. Картины снесли в запасник музея, повесили на двери замок. И пылились бы они там, возможно, по сей день, если бы не полковник Юрий Михайлович Гусев - танкист, ветеран войны, фронтовой газетчик. Потрясенный увиденными на одной из московских выставок полотнами, он поклялся возвести их автора на заслуженное им место в русской живописи. В парадной форме, при всех боевых регалиях, он вместе с сестрой Константина Валентиной явился в Татарский обком КПСС. И после этого визита картины вернули семье.
Но все это было уже после смерти художника-самородка. А помог ли кто-нибудь ему при жизни? Геннадий Пронин под новый, 1975 год подогнал к его дому крытый "МАЗ-500", погрузил в кузов картины, затолкал Костю в кабину, и они двинулись в Москву, где сотрудница Общества охраны памятников Светлана Мельникова обещала им устроить встречу с Ильей Глазуновым. Их встретила жена Ильи Сергеевича (они жили тогда на Арбатской площади), попросила распаковать принесенные с мороза картины. Глазунов без особого интереса посмотрел на одну, на другую... Интерес в его глазах зажегся только тогда, когда была сдернута оберточная бумага с "Северного орла". "Мэтр, - вспоминает Пронин, - как-то сразу ожил: "Ну-ка, ну-ка, давайте еще. Еще!" Дальше стал рассматривать холсты внимательно и подолгу. Молча. Потом снял телефонную трубку: "Сейчас вызову министра культуры". Через полчаса в квартире действительно появился зам. министра культуры РСФСР (фамилию запамятовал), которому Глазунов продемонстрировал Костины картины. "Вот талантливый русский художник. Живет в Казани. Там его зажимают. Давайте поддержим!" И обращаясь в Косте: "Я тут должен уехать на две недели в Финляндию. Подожди меня в Москве. И мы все устроим".
Но к Глазунову Васильев больше не попал. В ожидании возвращения Ильи Сергеевича мотался по столице, прожил все деньги, пробавлялся случайными заказами. В общем, помаявшись несколько месяцев, Константин ни с чем вернулся домой, рассовав картины случайным знакомым. Потом их сохранил от расхищения писатель Владимир Дудинцев. "Вот, матушка, все, чего ваш сын добился в Москве", - виновато сказал по возвращении Клавдии Парменовне Костя, протянув ей сетку апельсинов.
В тот роковой день, когда он навсегда покидал свой дом, в его комнате стоял только что законченный огромный холст, пока еще безымянный. Представляя друзьям новое полотно, он просил их не только высказать свое мнение, но и предложить название. На последнем его холсте - бородатый старец на фоне дремучих лесов, над головой он держит плеть, на кнутовище которой восседает желтоглазый бессонный филин - символ мудрости. У ног старца пламя пожирает древний свиток с выведенной на нем старославянской надписью КОНСТАНТИН ВАСИЛЬЕВ, а поднимающийся над огнем дымок свивается в молодой дубовый росток.
Перебрав множество вариантов, друзья остановились на названии "Человек с филином". Как назвал бы свою картину сам автор, остается только гадать. Ведь, по сути, это и его последний провидческий автопортрет, попытка угадать грядущую судьбу России.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 22336

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...