Замечательному поэту и барду Александру Городницкому, чьи тексты и мелодии живут, не смолкая, уже в нескольких поколениях, сегодня исполняется 80 лет. Говорят, будто подлинные поэты плохо уживаются бок о бок, потому что песнями мешают друг другу. Но есть исключения. К таковым принадлежат Городницкий и его супруга Анна Наль.
Многолетний союз, где у каждого — своя мелодия, своя партия, своя игра. В то же время в моем сознании они неразрывно вместе: удивительный дуэт длиною в жизнь.
Чтобы ощутить эту гармонию, достаточно почитать их стихи. Не буду уточнять, из каких книг беру приводимые строки, в какие годы они написаны. Это перекличка через годы и десятилетия.
Вот он с замечательным простодушием рассуждает о том, как в будущем люди станут пожимать плечами при его имени и как он наконец-то не будет ничего никому не должен. Одна нота выдает ту, которой адресовано это простодушие:
— Вероятно, лишь перед тобой я в долгу остался неоплатном.
Она откликается мгновенно:
— Ты умеешь просить. Не надо. Не могу простить. Прощать нечего.
И включается в его игру:
— Сколько безудержных, вздыбленных славой, пеннорожденных под гром в небесах погребено под лавиной обвала там, на песочных часах:
Он переводит часы в иное измерение:
— Мечтая о свободе годы, не замечаем мы того, что нашей собственной свободы боимся более всего.
Она подхватывает:
— Все печали мои, все тревожное отпустила бы в поле, стреножила. Пусть летят — не летят, спотыкаются, с несвободой своей свыкаются.
Вот он — по первой профессии геофизик, начальник геологических партий — вспоминает дальние странствия, перекаты таежных рек...
— В зимнем краю не бывает юга. Долго тепло не придет сюда. Как удержать мне тебя, подруга, в эти осенние холода?
Она, зовя его к родным пенатам, пробуждает от зимних воспоминаний:
— И в город одной возвращаться, и поутру друга будить. И вновь одинокое счастье на две наши жизни делить...
Он — слыша, как она возвращается:
— Входная дверь гремит, как выстрел, в моем пустеющем дому. Так жить нам вместе, словно листьям, а падать вниз по одному.
Она — при слове «падать» — думает о листопаде, о подступающих холодах, о заоконном градуснике:
— Моя душа в твою любовь, как ртуть в стекло, заключена. Размечена. Запаяна. И телу вручена:
И, не останавливаясь, не разжимая объятий:
— Но ты, мой друг, в больном бреду предчувствуя беду, все манишь медленную ртуть за крайнюю черту.
Ни на миг не отпускает его за черту, ни на мгновенье не поддается мысли о распаде — превозмогает все жаром любви:
— В твоей любви я наугад превозмогаю жизнь.
Поздравляю их обоих. Люблю союз их голосов, в котором песни-зонги сплетаются, расплетаются, вновь сплетаются в остром диалоге. Унисон — сквозь пестрое многоголосье времени. Унизонг.
