В знаменитой молодогвардейской серии «ЖЗЛ» вышла книга Захара Прилепина «Есенин. Обещая встречу впереди» — яркое жизнеописание, где поднимаются острейшие вопросы биографии и творчества самого народного поэта. Кажется, что нового можно сказать про эту жизнь, писаную-переписаную, исхоженную исследователями вдоль и поперек?
— Я писал эту книгу так, как когда-то писал «Обитель», чтобы никто не поймал меня за руку и не сказал, что я что-то придумал. Это очень важные и страшные темы: Есенин и смерть, Есенин и женщины, Есенин и большевики, Есенин и вера. Об этом можно писать только правду со ссылками на источники. Почти у всех есть о нем какое-то представление, основанное на березках, росинках, мифах, сериале с Безруковым. Так вот, реальный Есенин не про то. Он удивительный, парадоксальный поэт-новатор, изменивший ход не только русской, но и мировой поэзии. Сложносочиненный персонаж. В 30 лет ушел Есенин, это даже не моцартовские 35. И это был уже поживший, измученный, тяжело переживающий свою судьбу человек, который почему-то ее выбрал. Мы все пережили Есенина, я и мои друзья. За свою короткую жизнь он перенес то, чего мы не пережили за нашу более длинную.
— Чтобы написать тысячестраничную книгу, вы много времени провели в архивах. Удалось обнаружить ранее не известные факты?
— В 1986 году я купил двухтомник воспоминаний и с тех пор собирал все книжки, которые о нем выходили, — биографии, сборники документов, мемуары. Поддерживал постоянную связь с Борисом Иогансоном, директором Государственного музея-заповедника. В случае Есенина, как и любой другой биографии, дело даже не в фактологии. Вот взгляните на себя: учились, женились, родили детей, прошли какие-то этапы... Но это все ерунда — на самом деле мы состоим из незримых мотиваций, эмоционального фона, который и определяет нашу жизнь. Работая над Есениным, в свои 44 я вдруг стал понимать, каким образом строилась его внутренняя жизнь, со всеми взлетами и разочарованиями.
Представьте, в 30 лет он выступает со своими стихами в Харькове, Одессе, Ростове, Москве, Ленинграде. И повсюду зрители бросаются к сцене и носят его на руках. Такого не было ни с Пастернаком, ни с Мандельштамом, ни с Маяковским, ни с Мариенгофом. Как в финале фильма «Парфюмер» — люди выносили его на руках на улицы, каждый хотел к нему прикоснуться. Важно понять, почему так происходило. Как он полюбил Айседору Дункан намного старше себя (хотя 45 лет — по нынешним понятиям, молодая женщина). Зачем с утра спал с Галиной Бениславской, а вечером шел к Айседоре? У него же реально два-три романа с разными женщинами происходили одновременно, в самом простом физиологическом смысле. Что у него было в голове? Для этого не нужно идти в архивы — нужно читать его переписку, сопоставлять события...
— Кажется, исследователи сбились со счету, сколько у него было возлюбленных. При этом, говорят, именно женщины его сгубили.
— В мемуаристике дважды упоминается диалог с Анатолием Мариенгофом, когда Есенин хвастался, что у него было 300 женщин. «Врешь!» — ответил Мариенгоф. — «Ну ладно... тридцать... то есть десять...» У Есенина, недавно на эту тему мы переписывались с Павлом Басинским, скорее всего, за всю жизнь было семь серьезных романов и три-четыре мимолетных. Зинаида Райх, Айседора Дункан, Галина Бениславская, две матери его детей Анна Изряднова и Надежда Вольпин — замечательная, кстати сказать, переводчица, прожившая более 90 лет и написавшая свои остроумные и яркие воспоминания. Нельзя забывать и о Софье Толстой, внучке Льва Николаевича, последней жене Есенина, любившей его какой-то безоглядной, невозможной любовью. И, конечно же, двух женщинах, с которыми он не был близок, но был влюблен, — Лидия Кашина и Августа Миклашевская. В общем, совсем не цифра с тремя нолями. Есенин был крайне брезглив и очень боялся венерических болезней. Так что, конечно, не женщины его сгубили. Его самый главный роман был с поэзией, с алкоголем и с советской властью. Вот эти три романа он проживал полноценно.
— Еще один острый вопрос — версии его гибели и роль в ней ОГПУ. Почему люди не верят в самоубийство поэта?
— Мы все хотим спасти Серегу Есенина, чтобы он не был похоронен за церковной оградой. Но не надо себя обманывать. Если мы пытаемся доказать, что Сергея Есенина убил канделябром Гоша Куценко (сыгравший в известном сериале чекиста Якова Блюмкина. — «Труд»), значит, чего-то не понимаем в поэзии. Начиная с 1911 года Есенин написал 25-30 стихотворений о самоубийстве: «На рукаве своем повешусь...», «В ребра вставлю холодную сталь...». Целую жизнь сочинял стихи о том, что умрет насильственной смертью, от собственных рук. Иногда говорят: в поэзии так принято, все поэты начинают вдруг писать о самоубийстве — но это неправда. Цветаева писала — и повесилась. Маяковский писал — и застрелился. Пушкин и Лермонтов — не писали. Вот и все. В русской поэзии никто просто так не треплет языком. И если мы любим русскую поэзию, то должны ей доверять. Вообразите Есенина, который, пообещав удавиться или сунуть в ребра холодную сталь, оставил свои намерения. Что он будет делать в каком-нибудь 1956-м? Лечиться от депрессии, пить в «Метрополе»? Просто мы хотим чего-то иконного в его образе, чтоб не пил, женщин не обижал, детей не бросал. Но Есенин — это законченная, органичная судьба. Вся, целиковая в своих 12 годах поэзии и 30 годах жизни. Дальше ему совершенно некуда идти.
Шостакович говорил, что завидует Есенину и Маяковскому — людям, которые смогли разорвать счеты с жизнью, поскольку самоубийство не всегда слабость. Не мне судить, слабость это или сила, но есть свидетельства — в 1923 году в разговоре с одним пролетарским поэтом Есенин сказал: «Запомни мои слова: я и Маяковский закончим жизнь самоубийством».
— Две абсолютные величины русской поэзии — они жестко соперничали?
— Действительно, Маяковский и Есенин не любили друг друга. Устроители «успешных» вечеров пытались собрать их и пригласить еще третью звезду времени, Демьяна Бедного. Они всегда отказывались. Однажды их обманом заставили участвовать в одном поэтическом вечере: первым вышел Маяковский, прочел «Левый марш». Есенин понимал: если сейчас уйдет, Маяковский будет над ним издеваться. И он вышел, прочел только что написанную «Москву кабацкую». Контраст был даже внешний: двухметровый Маяковский и невысокий Есенин. Они и дальше продолжали соревноваться: «Поэма о 36», «Песнь о великом походе» написаны с оглядкой на Маяковского. Маяковский пишет «Люблю» и лирические поэмы — с оглядкой на Есенина. Две опорные фигуры, реально звезды: когда они вернулись из-за границы, конная милиция сдерживала людей на подходе к Политехническому, где проходили их вечера, ну как сегодня с Бастой и Оксимироном...
Вижу в этом безумную трагедийность советской власти как таковой, потому что государство, воспетое этими двумя поэтами, тоже покончило жизнь самоубийством в 1991-м. Как на две трети века раньше убили себя поэты, воспевшие эту власть и втащившие ее в русскую метафизику.
