Игорь Верник: «Пытаюсь разгадать гениальную загадку под названием «женщины» и не могу»

Главная Культура 00:22 28 Января 2010 3491

Игорь Верник: «Улыбка — это часть меня»

Корреспондент «Труда-7» встретился актером

Напечатать

— Сюжет мюзикла «Зубастая няня» заметно отличается от оригинальной сказки.

— Я пришел на читку со своим сыном Гришей. Естественно, он знал сказку «Волк и семеро козлят». Грише понравился сценарий, он много смеялся, его порадовала современная версия истории, как и меня.

— В мюзикле вы играете Казанову. Как туда затесался этот персонаж?

— В истории козы и семерых козлят всегда стоял вопрос, кто «заделал» козе такое количество детей. В детстве меня этот вопрос волновал не очень, но с возрастом я окончательно уверился, что сама коза устроить себе такую радость не могла. Очевидно, был, мягко говоря, козел (смеется). И мой персонаж — Козанова, с ударением на первый слог, — биологический отец семерых козлят. Только непонятно: то ли на седьмом он остановился, то ли он разочаровался в своей Козетте. Моя история начинается с того, что в лес приезжает заморская звезда Козанова.

— Насколько органично вы чувствуете себя в этой роли, вас же тоже все считают этаким Казановой...

— С одной стороны, это рогатое существо оставило семерых детей, только козел может так поступить, и в этом смысле мой персонаж очень далек от меня. А с другой стороны, мне близок этот знаменитый итальянский путешественник, который своей географией избрал не материки, страны, континенты, а женские сердца и души; они волновали его, манили и удивляли больше, чем самые непроходимые джунгли или глубокие водоемы. Я тоже все эти годы пытаюсь разгадать гениальную загадку под названием «женщины» и все никак не могу.

— Но вы же играли женщин на сцене.

— Да, я играю сейчас во МХАТе Гонерилью, старшую дочь короля Лира. Этот спектакль сделан японским режиссером Тадаши Сузуки, мы специально ездили в Японию репетировать. В этой постановке играют только мужчины. Я играю настоящую гадину, тварь, она злобная интриганка, ее боятся все мужчины, в общем — редкая стерва. Из нее желчь льется как яд, которым она в результате отравила свою сестру. Вообще быть мужчиной в теле женщины невероятно интересно. Главное — не бояться этого ощущения, не раздваиваться. Это очень интересный опыт. Но все же много больше мне нравится узнавать женщину, когда я в теле мужчины, уж извините (улыбается).

— Вы любите рисковать?

— Пожалуй, да. Но больше в жизни, в отношениях, нежели в каких-то бытовых ситуациях. Например, я не понимаю риск, связанный с полетом на парашюте или с погружением на глубину без акваланга. Меня такой способ получения адреналина не возбуждает.

— А как мужчина понимает, что он готов жениться? Что он должен такое почувствовать, чтобы сделать предложение?

— У всех, я думаю, это по-разному происходит. Например, когда я женился в 20 лет, думал, что никогда не встречу второй такой девушки. Когда мы поругались, чтобы загладить свою вину, мы пошли к ее родителям, и я попросил ее руки. Прошел еще месяц, мы опять поругались, и я повел ее уже к своим родителям и объявил о своем решении. А когда мы поругались в третий раз, идти уже было некуда, кроме как в загс (смеется). Мы, правда, расстались через шесть лет. А когда я делал предложение второй раз, я знал, я был абсолютно уверен в том, что никогда и нигде не встречу больше такой женщины.

— Вы не так давно развелись, а сейчас у вас есть любимая девушка? Вы бы хотели снова жениться?

— Да, развелся. Но любимой девушки у меня сейчас нет. Так что и о женитьбе пока не думаю.

— У вас десятилетний сын Гриша, он пытается вас как-то копировать, за вами повторять?

— Я думаю, он меня не копирует — он просто мой сын (смеется). Он растет вместе со мной в моей среде. Он напоминает меня в детстве, когда я невольно подражал папе, перенимал его манеру общения с людьми, его способ мышления, его способность распределяться в пространстве, его приоритеты. Гриша меня очень радует, он уже очень яркая и сильная личность.

— Вы с такой любовью говорите о сыне, еще о детях подумываете?

— Да, конечно, хочу семерых! Мы ведь с вами с этого начали разговор. Ну или как минимум еще сына и дочь.

— У вас есть брат-близнец Вадим. В Советском Союзе двойняшек всегда одевали одинаково, вас, наверное, часто в детстве путали?

— Во-первых, мы не похожи, а во-вторых, родители с детства культивировали разницу. Может, пару раз у нас и появлялись одинаковые синие шапочки или обувь, но это было связано с тем, что не всегда удавалось купить что-то разное. Мы с Вадимом были совершенно разными, у нас были не только отдельные игрушки, но и разные интересы.

— Родители строгие были, в детстве часто наказывали?

— Я в детстве был хулиганом, у меня были «неуды» по поведению, родителей часто в школу вызывали. Иногда я даже брал на себя то, что делал брат случайно. Как-то раз он разбил в школьном коридоре стекло, когда спросили, кто это сделал, ребята ответили: «Верник», и у учителей даже сомнений не возникло, что это сделал Верник Игорь, а не Верник Вадим. Помню, как с другом в школе мы разрезали стулья на уроке пения. И чтобы возместить ущерб, ходили по дворам и собирали пустые бутылки от кефира, от шампанского, от вина. Мы еще воевали с местными алкашами, потому что каждая бутылка была на вес золота (смеется). В общем, насобирали денег, а вот зачем порезали стулья — не знаю. Папа нас не лупил, не бил, он мог иногда только взять ремень и ударить по стулу рядом или дверному косяку. Но у меня на всю жизнь осталось это ощущение: не боли, а ужасного стыда. Вообще, когда отец нас ругал, я очень переживал.

— В детстве кем хотели стать?

— В детстве я об этом меньше всего думал. В семье шутили, что я стану поваром. Мама хотела, чтобы я был врачом-хирургом. А потом в юности я начал писать стихи. Вот как влюблюсь — так всю ночь пишу, а влюблялся я много и часто (смеется). Писал и на уроках, и в троллейбусах, и в метро, и дома, сочинял рассказы, вел дневники и в какой-то момент подумал о журналистике. А потом уже стал участвовать в конкурсах районных и городских чтецов, у нас был театральный кружок в школе. Ну, а главное, что я рос в творческой семье: папа — главный режиссер Литдрамвещания Всесоюзного радио, в прошлом актер. Мама — педагог по музыке. Старший брат Слава закончил Школу-студию МХАТ. Мы росли в такой атмосфере, мне деваться было некуда. Так я и поступил в Школу-студию МХАТ и закончил, кстати, с красным дипломом. А представьте, если бы мой папа работал, например, на мясном комбинате, то я, наверное, продолжил его дело и у меня сейчас был бы, наверное, свой бренд — колбаса «Верник и Ко» (смеется).

— Смотришь на вас, создается образ весельчака. Улыбка идет изнутри или это некая маска?

— Конечно, маска. На самом деле я очень злобный, завистливый и вечно всем недовольный человек. Улыбку я долго тренировал еще с детства, занимался специальной гимнастикой (смеется). Шучу! На самом деле улыбка — это часть меня. Просто мне очень интересно жить.

Наше досье

Игорь Верник родился 11 октября 1963 года в Москве в семье режиссера Всесоюзного радио Эмиля Верника. У него есть брат-близнец Вадим.

В 1984-м окончил Школу-студию МХАТ (курс И. Тарханова). С 1986 года работает в МХТ имени А. П. Чехова.

От второй супруги Марии Верник есть 10-летний сын Григорий.

Снимался в картинах «На углу, у Патриарших»" (1995), «Любовь. Ru» (2001), «Время жестоких» (2004), «Жара» (2006), «12» (2007).

Напечатать

Культура 00:01 / 19 Апреля 2024 18317

Прекрасное далеко (не) стало ближе

Создатели фильма «Сто лет тому вперед» радикально переосмыслили повесть Кира Булычева

Леонид Павлючик, кинообозреватель «Труда»

Труд

У Алисы Селезневой (Даша Верещагина) точеная фигура, длинные ноги, большие голубые глаза, розовые волосы, сильная энергетика и море обаяния

На экраны большим тиражом выходит фильм «Сто лет тому вперед» по мотивам повести замечательного писателя-фантаста Кира Булычева. На самом деле, с книгой, равно как и с ее первой, достаточно подробной...