ГУЛРУХСОР САФИЕВА: "ХОЧУ УВЕСТИ ХАЙЯМА ИЗ КАБАКА"

Главная Жизнь 01:01 31 Августа 2000 4923

Жизнь не обделила успехом Гулрухсор Сафиеву: в Париже книгу ее стихов представлял сам ректор Сорбонны, ученый-иранист. Председатель Фонда культуры Таджикистана, депутат перестроечного Верховного Совета, она должна была уехать послом Советского Союза в одн

Юферова Ядвига

Напечатать

- Гулрухсор, вы из тех немногих поэтов, кто в равной мере чувствует и русский, и фарси. Как вы считаете, много Хайям потерял от перевода?
- Прежде всего надо сказать, что благодаря русскому языку, трудами Бальмонта, Румера, Плисецкого он до сих пор остается одним из самых популярных мировых поэтов. Если после перевода на английский его узнали Европа и Америка, то нынешние страны СНГ прочитали Хайяма благодаря русскому языку.
Увы, Хайяма не только любили, но на этой любви всегда делали деньги, делают и сейчас. Наверное, я кого-то огорчу: занимаясь исследованием его творчества, пришла к заключению (об этом писали еще в прошлом веке некоторые европейские ученые), что многие рубаи - это не хайямовские стихи. Главная цель моей новой книги - отделить поэта истинного от фальсифицированного.
- Был ли Шекспир Шекспиром, был ли Хайям Хайямом... - интересные вопросы ставят исследователи. Предположим, многое, что связано с Хайямом - миф. А надо ли расставаться с прекрасным мифом?..
- И Шекспир был (в существовании "Гамлета" ведь никто не сомневается), и Хайям жил. Хотя были даже версии, что персидская культура имела двух разных Хайямов - одного математика, другого поэта. Но уже достоверно доказано, что это один человек. Много лет я собирала фольклор Каратегинской долины, известной в конце двадцатого века больше хроникой гражданской войны, чем тысячелетними рубаи, изучила все изданные в Иране рукописи поэта и нашла много подтверждений того, как народный фольклор с годами стали приписывать одному творцу.
Среди изученных мною пяти тысяч рубаи, приписываемых Хайяму, я нашла по три, пять и даже двенадцать четверостиший, которые отличаются лишь несколькими словами. Они все -подражание ему в разные века. Каждый, кто был недоволен своим временем или своим властелином, но боялся говорить от своего имени, призывал на помощь авторитет Хайяма. Когда сравниваешь оригиналы, видишь, что некоторые рубаи просто не могли быть напксаны тысячу лет назад. Откроем наугад одно из последних московских изданий Хайяма в издательстве "Эксмо-пресс":
Усами я мету кабацкий пол давно,
Душа моя глуха к добру и злу равно.
Обрушься мир - во сне хмельном
пробормочу я:
"Скатилось, кажется, ячменное зерно".
Не надо быть Хайямом, чтобы писать такие рубаи.
- Как известно, Хайям не был затворником. Кувшин, вино и женщина - это его любимые образы, если судить по переводам.
- Кем он был на самом деле - чуть позже, а пока о его стихах. У него есть мощные четверостишия, где он часто упоминает "май", в переводе с персидского - вино. Он действительно просил, когда умрет, чтобы обмыли его молодым вином.
Бог дал человеку мощнейшее оружие - разум. Хайям настойчиво утверждает, что вино способно отнять его у человека.
- Очень трудно согласиться с такой версией: во всех рубаи вино - это источник радости, а не страдания.
-Допустим. Но разве разумный человек может бесконечно радоваться? Ум помешает ему.
Я знаю наизусть все рубаи Хайяма и давно хотела, так сказать, вывести его из кабачка, вот почему я за него взялась. Беда в том, что многие составители Хайяма не смогли (или не захотели) почувствовать разницу между поэзией и фольклором. Если Хайям кого-то и приглашает, то не в кабак, а по-персидски - в "куништ"... Это место не имеет ни начала, ни конца.
- И как это переводится?
- Трудно найти одно слово в русском языке... Воображение рисует: красавица танцует, миндаль цветет... Это подобие рая на земле.
-Тогда продолжим листать уже упоминавшийся сборник "Как чуден милой лик", изданный в 1998 году в Москве:
Много сект я насчитал в исламе,
Из всех я избрал себе секту
любовных утех.
Ты мой Бог. Подари же мне радости рая.
Слиться с Богом, любовью пылая, не грех.
- Поверьте человеку, для которого язык Хайяма - это родной язык. В оригинале ни потех, ни утех у Хайяма нет. Вообще в древнеиранской поэзии подобными словами не играли, тем более такие мудрецы, как Хайям. Мы на самолете летим, а на фарси стихи об этом не пишутся. По телефону говорим, а поэтический персидский язык термин "телефон" до сих пор не принимает.
Во время работы у меня было немало неожиданных открытий. Например, обнаружила явно женские рубаи, приписываемые Хайяму. Всегда подозревала, что не может мужчина так сказать: "Словно тюльпан, мои щеки, словно кипарис, мой стан".
Взяла все словари, проверила каждое слово, воспевающее красоту. Что бы ни говорили, но под мужской щетиной не могу представить щеку, как тюльпан.
По моему мнению, часть стихов, приписываемых сегодня Хайяму, написала его современница, известная в истории персидской культуры поэтесса Махасти Ганджави. Читаю ее сборник и нахожу рубаи Хайяма. Потом беру Хайяма и нахожу четверостишия, которые опубликованы в сборнике Махасти... Если и говорить, на кого в творчестве похож Хайям, то, несомненно, это Авиценна. Оба были ученые, врачи, астрологи, великолепные поэты, которые писали в основном рубаи, часто на полях своих научных трудов.
И это тоже сегодня является серьезной научной проблемой. В своей работе я пробую отделить стихи Авиценны и Хайяма. Допустим, у Авиценны есть рубаи: "72 года я прожил, но понял, что ничего не понял". Я сильно подозреваю, что автор этого рубаи - Хайям. Как известно, Авиценна прожил всего 57 лет и с какой стати он написал бы "72"? Зато Хайям был долгожителем и разменял восьмой десяток.
В разных сборниках в мире, как я уже говорила, опубликовано почти пять тысяч рубаи Хайяма. Просто фантастическая цифра. Жаль, что большинство ученых-хайямоведов до сих пор с этим авторством соглашаются. Ведь часто нет ни рифмы, ни ритма, ни, главное, игры мысли и образа - ничего от Хайяма. Я отобрала лишь 340 рубаи, потом еще 10, но сомневаюсь, что и это все тоже его.
- Как вы думаете, почему в мировой литературе, по вашей версии, случился такой обман?
- Потому что при жизни Хайям не был издан. Первая его книга вышла лишь через пятьдесят лет после его смерти. Рубаи Хайяма веками передавались из уст в уста, и их становилось все больше и больше...
Еще одна причина: Хайям был для своего времени крамольный поэт. Даже люди, которые считали его своим учителем, такие, как Арузи и Самарканди, записывали, что были у Хайяма, математика и придворного астронома. Боялись кому-то обмолвиться, что ходили к поэту. Хайям был инопланетянином для своего времени - он был свободным человеком. Грех его в том, что он с Богом разговаривал на равных. Шахам о ничтожестве их трона напоминал.
Западу Хайяма открыл английский писатель Эдвард Фицджеральд. Он сделал хорошее дело, оказав, однако, и медвежью услугу: писал свои стихи, подражая Хайяму. И этим указал путь многим дилетантам. Каждый, кто бойко написал о вине или женщине, - это уже Хайям. Хайям - это совсем другой поэт. Он - космос, который надо постичь. Поэт вопросов, среди которых главное - бытие и небытие.
Еще в прошлые века возникло подозрение, что не может быть в стихах одного поэта столько вина и женщин.
Не было такой традиции в иранской литературе - упоминать в стихах свою фамилию. Поэтому есть серьезные основания задуматься об авторстве, допустим, типичного четверостишия:
"Не пей, Хайям!.." -
Ну, как им объяснить,
Что в темноте я не согласен
жить.
А блеск вина и взор
лукавый милой -
Вот два блестящих
повода, чтоб жить.
Равно как писать "я - философ" никто не смел в нашей культуре.
- Мне кажется, это традиция не только персидской литературы. Когда у Исайи Берлина, дружившего с Ахматовой, спросили: вы по профессии философ? - он ответил: это то же самое, что сказать: "я - поэт". Есть ситуации, когда язык не терпит первого лица...
- В рукописях я встретила рубаи, где даже мертвец говорит голосом Хайяма. Приписывать ему эти стихи могут только крайние дилетанты.
- Хайям на словах такой любвеобильный. А что донесли легенды о его настоящей жизни?
- Нет у него конкретной любви. Все, что он говорит, это боль за каждый уходящий миг жизни, удержать который не может ни одна сила на земле.
Древние источники говорят, что он был суровым, нелюдимым человеком, в истории не осталось документальных, письменных свидетельств, что он был женат, имел детей. Но суфи (отшельником) он не был тоже и никогда не отказывался от радостей жизни.
- Хайям стал народным поэтом и остается таким даже через 950 лет. Для меня было сущим удивлением количество сайтов, посвященных в Интернете Хайяму. От самых серьезных - научной биографии и классических переводов - до гадания по рубаи великого мудреца. В Интернете даже прошел конкурс на лучшее стихотворное подражание поэту.
- Многие в течение столетий соревновались с Хайямом, воспевая радости жизни и печали ее увядания. Но Хайям - один. Пора хотя бы в академических изданиях отделить поэта от его тусклых подражателей. Необходимо создание института Хайяма. Надеюсь, что времена меняются в пользу диалога культур и наследникам поэта удастся провести научный симпозиум. Возможно, все расставит на свои места компьютерный анализ, наподобие того, что был сделан с "Тихим Доном", и который, надеюсь, смогут провести в Иране, на родине поэта. В Таджикистане, считающем Хайяма тоже своим национальным поэтом, увы, пока такой возможности нет.
У меня есть заветная мечта - увидеть истинного Хайяма на русском языке, которого переведут не с подстрочника, а с оригинала. Хотя, чтобы передать гений Хайяма, надо хоть немножко быть Хайямом. Филология - наука споров, и моя книга, которая выходит сейчас в Душанбе, тоже не истина в последней инстанции.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 11599

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...