Смерть главного тренера женской сборной России по волейболу Сергея Овчинникова потрясла весь спортивный мир. Наставнику нашей команды, который был найден в гостиничном номере в Хорватии повесившимся, было всего 43 года. «Труд» пообщался с людьми, которые близко знали Овчинникова, но и они теряются в догадках, что могло послужить причиной трагедии.
Сергей Цветнов, заслуженный тренер России:
– Мы были знакомы давно, еще в бытность его игроком. О таком спортсмене, каким был он, мечтает каждый тренер: Сергей был азартным, волевым и в то же время очень умным, командным волейболистом. И тренером он стал очень хорошим. Мне очень нравилось, как он общался с игроками, как вдумчиво и творчески относился к своей работе. Его смерть меня шокировала. Наверное, кроме провала сборной на Олимпиаде у него был еще какой-то повод так поступить. Но вместе с тем, что бы ни говорили о том, что спорт не бывает без поражений, зачастую тренеры страшно переживают. И сами себя изнутри за собственные неудачи поедают и казнят еще более свирепо, чем все чиновники и газетчики вместе взятые. Со стороны легко об этом рассуждать, но, видимо, рядом не нашлось человека, который его поддержал бы. Очень печальное событие, и мне сейчас остается только высказать свое искреннее соболезнование.
Мария Перепелкина, волейболистка сборной России:
– Я до сих пор не в силах поверить в то, что случилось. Не могу это осознать, и потому у меня, да и, наверное, у всех девчонок в команде, не находится каких-либо слов, чтобы даже попытаться объяснить случившееся. Конечно, я выражаю соболезнование всем близким людям и всем, кто знал Сергея Овчинникова. Я сама шокирована и подавлена случившимся.
Владимир Кузюткин, экс-тренер женской сборной России:
– К моему бескрайнему огорчению от потери близкого мне человека добавилась еще и досада от того, как переврала мои слова журналистка. И теперь ее личные фантазии бродят по СМИ в качестве моих собственных высказываний. Я вовсе не говорил, что критика в адрес Овчинникова после Олимпиады в Лондоне повлияла на случившееся. Это же полная ерунда! Критика – обычная составляющая нашей тренерской профессии. Просто критика должна быть конструктивной. На самом деле критика в адрес Сергея со стороны коллег была порой достаточно резкой, но не уничтожающей и не оскорбляющей. Также я не говорил, что это был суицид. Это и без меня было известно, но не надо было эти «открытия» делать от моего имени.
Я с Сергеем пересекался по жизни много раз. Как тренер он еще мало что успел сделать, а способен был на многое. У него все было впереди. Он был очень работоспособный. А человек был очень хороший. Я его неоднократно брал к себе в помощники, и это красноречиво говорит о моем отношении к Сереже. Друзьями же нас трудно назвать из-за большой разницы в возрасте. С сожалением, с большим огорчением я встретил эту новость. Мы потеряли очень перспективного российского тренера, которых у нас и так совсем немного. Впереди у него было 20–25 лет работы. Он многого не доделал в своей жизни. Но я не хочу заниматься какими-то вымыслами и догадками, потому что истинная причина случившегося мне совсем непонятна. Я его не осуждаю – он сам хозяин своей судьбы. Я могу только выразить свое большое горе и посочувствовать всем его родным и близким.
Егор Ноздрин, личный агент Сергея Овчинникова:
– Сергей, безусловно, очень сильно переживал поражение на Олимпиаде от бразильянок. Но не думаю, что именно это стало главной причиной его гибели. Скорее всего, какие-то личные обстоятельства, о которых я даже не могу догадываться. Тренером он был очень перспективным, сильным и интересным. Фанатично любил свое дело и жил волейболом. К тому же был прекрасным отцом, преданным другом.
В плане рабочей карьеры никаких явных изменений к худшему у Сергея не было и не предвиделось. Он сохранял поддержку как в клубе, так и в федерации. Надо искать другие причины, не связанные с работой. Ожидался тренерский совет и заседание президиума, но эти мероприятия ничего кардинального не могли поменять в его будущем. Контракт со сборной у Овчинникова заканчивался сейчас, а с клубом – через два года. Так что Сергею предстояло много работы.
Вообще Сергей был человек очень сдержанный. Всю боль и другие отрицательные эмоции он привык держать внутри себя. И даже хорошо знавшие его люди, и я в том числе, не могли догадаться по внешнему виду, случилось ли что у Овчинникова. Единственное место в его жизни, где Сергей мог продемонстрировать весь накал своих страстей, – это площадка. Причем на тренировках он был даже более эмоционален, чем во время матчей. Лично я не ожидал, что с Сергеем может произойти что-то страшное. Кроме боли, других чувств сейчас не испытываю.
Вадим Хамутцких, экс-игрок сборной России, близкий друг Овчинникова:
– Мы с Серегой вместе тренировались еще в команде Свердловского спортивного интерната, в 1980-х годах. Сергей являлся уникумом в том плане, что в критическую минуту игры мог вытащить на себе всю команду. Волейболистом был очень грамотным и умным. На площадке кричал на партнеров редко. Мог изредка сказать жесткое словечко в адрес товарища. Но всегда – именно по делу. В школьные годы он подавал большие надежды как игрок, но потом не в полной мере реализовал свои великолепные качества по банальной причине – ростом оказался маловат для современного волейбола.
Мы с ним были близкими друзьями. Часто оказывали помощь друг другу в плане информации или бытовых проблем. Но Сергей был настолько скрытным человеком, что даже я не всегда догадывался, что у него происходит на душе. Он мне, действующему спортсмену, иногда говорил, насколько тяжела тренерская доля. Но я это воспринимал как вполне нормальное обстоятельство, неизменно связанное с этой профессией. Поражение на Олимпиаде я не стал бы сейчас называть как главную из всех его проблем. На его душевное состояние неудача в Лондоне, на мой взгляд, конечно, повлияла. Хотя не настолько, чтобы решиться на такой поступок.
