В Москве прозвучала музыка Крымской весны
Вряд ли можно было точнее отметить музыкой 10-летие Крымской весны, чем пригласить в Москву, в Большой зал консерватории, Севастопольский симфонический оркестр. Коллективу исполняется 33 года, и если вспомнить, сколь драматичной оказалась эта пора в истории города, полуострова и России, то успех молодого ансамбля обретет вполне символическое звучание.
Только в 2017 году бывший камерный оркестр севастопольских музыкантов-педагогов, основанный в 1991-м дирижером-энтузиастом Владимиром Кимом, получил полноценный симфонический статус. Точнее, вступил на ту первую ступень, с которой этот статус становится возможным. Потому что с 60-ю штатными оркестрантами вхождение в мир симфонической музыки только начинается. Но ведь и это — героизм в условиях города, терроризируемого (будем называть вещи своими именами) как минимум жесточайшими санкциями, а как максимум воздушными атаками.
Да и из этих 60 не все смогли оставить маленьких детей и больных родителей— даже ради первых в истории оркестра московских гастролей. Тут бесценной оказалась поддержка самого молодого, но стремительно набирающего авторитет столичного оркестра — Государственного Кремлевского, о котором его руководитель Константин Чудовский недавно рассказывал «Труду» («В мире невозможно отменить ни русскую музыку, ни русских музыкантов», номер от 08.12.2023). Объединенными усилиями обоих коллективов (плюс организационное содействие правительства Севастополя) подняли программу, которую тоже без преувеличения можно назвать символической.
Это исключительно русская музыка: в первом отделении оркестранты с большим чувством сыграли под управлением Владимира Кима «Вокализ» и Второй фортепианный концерт Рахманинова, где проникновенно солировал победитель Первого Международного Рахманиновского конкурса Александр Ключко.
И это музыка о русской воинской славе. Тут надо подробнее рассказать о втором отделении. Композиторская фамилия здесь одна — Чайковский, но под ней история числит не только Петра Ильича. Конечно, не обошлось и без автора всемирно известных симфоний и опер, в данном случае представленного (под дирижерским руководством Константина Чудовского) блистательными увертюрами, из которых одна, «1812 год», ну просто будто написана о сегодняшнем дне. Думаю, не я один, слыша, как драматично столкнулись в ней православный гимн «Спаси, Господи, люди Твоя», задиристая «Марсельеза» и триумфальный напев «Боже, царя храни», усмехнулись недавнему воинственно-антирусскому заявлению одного европейского президента. Ему бы эту увертюру в уши...
Но центральным событием вечера стало для меня исполнение симфонии другого Чайковского — Бориса. Творчество этого композитора — изумительная страница русской музыки ХХ века, о которой сегодня знает, увы, гораздо меньшее число слушателей, чем она того достойна. «Полька из «Женитьбы Бальзаминова»?» — заметит, возможно, продвинутый на среднем уровне меломан. Но Борис Александрович — это не только великолепная киномузыка («Айболит-66», «Гори, гори, моя звезда», «Уроки французского», «Подросток»), это и четыре симфонии, четыре инструментальных концерта, тончайшая вокальная лирика на стихи Лермонтова, Пушкина, Тютчева, Заболоцкого, Бродского... Однако именно Третья, «Севастопольская» симфония (1980) — самое масштабное сочинение мастера.
Скупой на слова, Борис Александрович (мне довелось с ним общаться) всегда уходил от ответа на вопрос, откуда замысел и название партитуры. Впрочем, внимательному слушателю эти объяснения и не нужны. Все в музыке: резкий корабельный колокол, стремительный бег струнных волн и пронзительные чаячьи крики предельно высоких скрипок. «Морзянка» тревожной мелодии, подобной сбивчивому, сквозь рыдания, женскому рассказу о боли и потерях. «Схватка» тяжелых медно-духовых воинств. Медленное, ползком, карабканье оркестровой звучности вверх, на гору-кульминацию. Трагическая «декламация», будто речь командира над павшими. И снова чайки, и снова морзянка, и финальный, почти совсем спокойный мажор, в недрах которого, однако, глухо погромыхивают не успокоившиеся литавры: море утихло, скрыв в своей толще груды металла и тысячи человеческих жизней...
Мне трудно привести другой пример столь же яркой музыки о войне, страданиях, подвиге. Разве лишь «Ленинградская симфония» Шостаковича. Колоссальная удача композитора — и героический успех севастопольских музыкантов под водительством Владимира Кима.
После чего уже не надо было гадать, что прозвучит на бис: конечно, вальс и марш из знаменитой оперетты Константина Листова «Севастопольский вальс». Аплодировал и подпевал весь Большой зал консерватории.