Ровно 50 лет назад вышел из заключения легендарный футболист Эдуард Стрельцов. Наверное, нет в мире больше человека, который смог бы провести столько лет в местах заключения, а затем творить настоящие чудеса на спортивных аренах. Каким Стрельцов был человеком за пределами футбольного поля? Об этом на страницах «Труда» вспоминают люди, близко знавшие этого уникального спортсмена.
— Мне довелось вместе играть со Львом Яшиным в сезонах
Несмотря на свою невероятную славу и всенародную любовь, Эдик так и не стал публичным человеком. Его товарищи по команде — Валентин Иванов и Валерий Воронин — могли и перед большой аудиторией выступить, и интервью дать. А Эдик тушевался даже перед узким кругом болельщиков. Помню, как-то на открытом собрании команды, после того как выступили другие лидеры «Торпедо», работники ЗиЛа настойчиво требовали, чтобы и Стрельцов перед ними речь сказал. Эдик пошел к трибуне, по ходу бубня себе под нос, как в последней игре он ошибки допускал, и судья не по делу свистел, и защитники слишком грубо опекали: Но пока добрался до микрофона, уже и запас речей кончился. Эдик досадливо махнул рукой: и пошел назад на свое место.
А ходить по начальству и просить за себя — это уж было для него из разряда противоестественного. Но при советских реалиях другими способами добиться житейских благ было почти невозможно.
Игорь Стрельцов, сын футболиста
— Отец очень любил музыку. Причем он никогда не увлекался блатной тематикой и зэковскими песнями. В плане предпочтений он был всеяден, то есть слушал широкий репертуар. Больше всего любил старинные романсы и песни на стихи Есенина. Есть фотография, где отец играет на пианино. Нотной грамоты он не знал, но на слух быстро подбирал мелодию и аккорды. Самоучкой на неплохом уровне освоил гитару. Причем играл не на шести-, а на менее популярной в наше время семиструнке. Сам не пел, а наигрывал любую понравившуюся ему мелодию.
И о самом главном. Уже когда мой отец умирал, он подозвал маму и сказал ей, чтобы она не верила ничему из того, что на него в 1958 году наговорили: «Я ни в чем не виноват. Мне не в чем стыдиться и мне нечего скрывать. Меня оклеветали». Это были его последние слова.
