.jpg)
У них же никогда не было своего государства, и они пытаются примкнуть к Александру Македонскому, лепят памятники кому попало, эклектические портики, полный китч — все это смешно для равнодушного взора. Но если видеть глубинный импульс, то трогательно. А если еще вспомнить про наши собственные поиски национальной идеи, отягощенные фоном повального стяжательства, так и вовсе весьма грустно.
Не все помнят, что столица Македонии называется Скопье — это не Париж и не Берлин. А города архитекторы нынче стараются застраивать гибридами сундука и аквариума. Но центр Скопье набит колоннами, портиками, статуями, обеспечившими заказами, похоже, не одного македонского Церетели. Медный всадник с мечом в руке вообще выше леса стоячего.
Китч, китч: Не поймет и не заметит гордый взор иноплеменный, что народ, только что обретший государственность, лихорадочно пытается обрести пышную столицу и героическую историю, кои в естественных условиях вызревают веками.
Для этого прежде всего и нужен государственный суверенитет — для обретения собственной истории. Казалось бы, чего естественнее — на центральной площади Македонии вздымает на дыбы своего Буцефала Александр Македонский. Так нет же — империю Александра Великого мир считает отнюдь не славянской, но эллинистической. И разуверить мир всяческими археологическими артефактами до крайности трудно:
И так почти во всем, почти все национальные герои кем-то куда-то уже приписаны. Однако человеку необходимо ощущение причастности к чему-то восхитительному и долговечному, ему необходима красивая родословная — как же быть, когда она уже разобрана более сильными народами?
Разумеется, национальной элите нужно создавать собственную писаную историю, внедряя ее в умы посредством монументальной пропаганды, не особо считаясь с критикой и насмешками конкурентов, — как сами конкуренты поступают со своими историческими сказками. Но еще важнее возможность творить историю сегодня, творить нечто, способное запечатлеться в памяти потомков.
И вот с этим, с историей созидательной, у малых народов дела обстоят, прямо скажем, неважно: у них недостает ресурсов для осуществления по-настоящему масштабных проектов. Поэтому им необходим сильный союзник, который бы открывал наиболее одаренным и энергичным представителям малых народов возможность участвовать в проектах исторического масштаба, не стремясь при этом к политическому доминированию и к приватизации общей славы. Общественное мнение и без того склонно присваивать исторические заслуги наиболее сильному игроку, но у малых народов остается прекрасная возможность завоевывать мировой авторитет штучными именами. Сохраняя благодарность к союзнику, открывшему эту возможность.
Мне кажется, России очень бы подошла роль такого союзника, привлекающего хотя бы ту же Македонию к большим делам. Не экономическим — совместная экономическая деятельность, направленная на извлечение прибыли, всегда ухудшает отношения между партнерами, стремящимися нажиться за счет друг друга. Я говорю о проектах экзистенциальных, расширяющих представления о человеческих возможностях, пробуждающих гордость за человека.
Россия и без того пользуется у жителей Македонии большой симпатией, возможно, бессознательно ощущаемая как некий бастион славянской цивилизации, который не может быть ассимилирован цивилизацией западноевропейской. Но если она начнет активнее — гораздо активнее! — сотрудничать для начала хотя бы в сфере образования, чтобы в Македонии произносили с почтением: «У него российский дип-лом!» — уже и это было бы совсем неплохо для ее духовного лидерства. Однако мне, увы, пришлось узнать лишь о примере тесного сотрудничества Македонского славянского института и Тамбовского университета, носящих общее имя Державина.
Но где имена Менделеева, Ляпунова, Королева?
