ПАВЕЛ ЧУХРАЙ: "ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ БОГАТЫМ, ХОТЕЛ БЫ ИМЕТЬ МНОГО ДЕТЕЙ"

Главная Жизнь 01:01 10 Июля 2008 2040

Режиссер и сценарист Павел Чухрай наотрез отказывается говорить о фильме, который собирается снимать, о сроках, когда это будет делать, и о теме. Зато он с удовольствием рассказал "Труду-7" о своих внучках и дочери Насте.

Константинова Олеся

Напечатать

- На открытии фестиваля "Кинотавр" вы шли по звездной дорожке с дочерью и внучкой.
- Мне приятно, что у меня красивая умная девочка, которую я люблю и которая ко мне хорошо относится. Мне очень нравится, что у меня есть внучки.
- Но все-таки вы дистанцируетесь от публики. Это был чуть ли не единственный публичный выход.
- Необязательно что-то показывать всей стране. Я к этому не очень хорошо отношусь. Все-таки я закрытый человек и стараюсь не афишировать свою семью. Скрывать мне нечего, но жить напоказ для меня неорганично. Есть люди, которые это любят и умеют, а я не очень люблю и не очень умею. Вот если кто-то не посмотрит мою картину, мне будет жаль, потому что я стараюсь выражать себя таким образом. А если не узнают что-то личное, то ничего страшного.
- Как знаменитый отец знаменитой дочери спокойно реагируете на желтую прессу?
- Наверное, я счастливый человек, я про Настю не читал ничего, что могло бы меня расстроить.
- А опекаете дочь по-отцовски?
- Удержаться не могу и даю советы, но прекрасно понимаю, что у взрослого человека свои мозги и своя жизнь. И если хотя бы на 3% моими советами пользуются, то уже хорошо. Но я спокойно к этому отношусь, меня в свое время родители советами не мучили. И я стараюсь придерживаться того же, насколько мне это удается.
- А с внучками удается?
- (Смеется.) Советы я всем даю, но это совершенно никак не сказывается на судьбе моих советов.
- Балуете внучек?
- Мне это безумно нравится. Я пытался как-то для себя сформулировать, почему у людей происходит такое увлечение внуками. И мне кажется, что объяснение такое: ты получаешь возможность этого общения и возни при относительной безответственности (все равно как бы ты внуками ни занимался, но знаешь, что кто-то за них отвечает - родители). Ну и еще это, наверное, возрастное. Пока были молодыми, на детей внимания не обращали: где-то рядом идут - и хорошо. А когда появляются внуки, ты в это начинаешь включаться больше. И опять лезешь с советами и с укорами к детям, что они все делают не так.
- У вас очаровательные внучки.
- Ой, от младшей с ума можно сойти. Ей всего 10 месяцев, и она недавно пошла. Это просто мое счастье. Девка сумасшедшая растет - жизнерадостная, энергичная.
- У вас три внучки. Внука хочется?
- Да. Одни дочки, одни внучки. (Смеется.) Вы знаете, если бы я был богатым, то хотел бы иметь много детей, мне это очень нравится. А вообще не надо Бога гневить: кого дает, того дает. И это замечательно, это счастье.
- А как же продолжение рода?
- Я так патетически к себе не отношусь. Да и девочки тоже, естественно, продолжают: я в них вижу приметы и свои, и своих родителей, и своих детей. И видеть это очень приятно - что вдруг сложилось и получилось лучше.
- Хочется, чтобы внучки в кинематограф пошли?
- Ни в коем случае. По двум причинам. Мои родители очень серьезно относились к своему делу. В частности отец. Цинизма не было никакого. А если нет цинизма, если для тебя это что-то серьезное, то ты не будешь проталкивать на роль, которая, условно говоря, под Маковецкого, кого-то своего только потому, что это родственник. Это оскорбительно и унизительно для всех, по-моему. Это первое. А второе: я видел, что такое актерская жизнь, судьба - страшнейшая, драматичная вещь. И у очень талантливых часто не складывается, что говорить о прочих? Это лотерея. И своим детям такой судьбы я никогда не желал. Разбитая семья, недовоспитанные дети, потому что человек живет другим, он уже ни во что другое не может включиться. И одиночество, и бездетность - все бывает, больше, чем в любых других профессиях. Если бы я, конечно, видел, что у меня растет девка - ну Чурикова, из нее талант прет, никогда в жизни бы ей не помешал. Но и не посоветовал бы. Скорее обратное.
- Детские капризы и шалости как переносите?
- У меня не было такого никогда. Дети не так воспитаны. Если я приходил в магазин и хотел игрушку, а мне родители говорили, мол, у нас на это нет денег, то я всегда это понимал, и мои дети это понимали всегда. Существуют просто какие-то дружеские отношения и понимание того, что мы вместе. И что мы можем дать, мы даем.
- А почему вас не было видно на Московском фестивале?
- Не приглашают. Я не бываю ни на "Золотом орле", ни на ММКФ. Видимо, не заслужил. При всех моих хороших отношениях с Михалковым приглашений я не получаю. На "Орле" был, только когда мою картину номинировали. А так там более солидные люди сидят - министры разные. Все относящиеся к кинематографу. Не мой праздник.
- Вы не рассказываете, чем сейчас занимаетесь, что снимаете.
- Это плохая примета, и такие вещи всегда влияют плохо. Поболтаешь-поболтаешь, а ничем и не заканчивается.
- Знаете, если уж заговорили о кино, последнее время меня все чаще ставит в тупик бессмысленность кино, где жестокость ради жестокости, а кровь просто потому, что ее надо пролить в определенном количестве...
- Какое общество, такой и кинематограф. Что хочет видеть общество, то и получает. Это же диалог, поэтому, когда появляется много бессмысленных фильмов, это значит, их хочет получить зритель. Вот мы все говорим - столько кровищи, столько кровищи, но бизнесмены же не сумасшедшие, они не случайно это делают: знают, что, если этого не сделать, на их картины зритель не придет. Когда люди хотят развлекаться, то в конечном итоге устают от однообразия. Значит, сегодня надо одним способом, а завтра другим - с кровищей и отрезанной грудью. И этот процесс - как снежный ком. Люди обгоняют друг друга в ощущениях, потому что, если мозги и душа не хотят работать, значит, должны работать рефлексы. Конечно, в этом ничего хорошего нет, но это, к сожалению, та реальность, в которой мы живем. Мы отошли от цивилизации, а кино - только частность. Почему советский кинематограф 50-60-х был, на мой взгляд, таким духовным? Потому что люди, которые делали это кино, еще видели Пастернака и Мандельштама или хотя бы знали, что они существуют. И на остатках и принципах мощнейшей русской и мировой культуры, на ее отношении к человеку, совести, личности происходило то, что происходило. Вовсе не потому, что было сталинское время, а вопреки. А следующее поколение выросло другим. Приходит все большая и большая отмороженность, и мы все дальше уходим от нормальных духовных ценностей. Так что ничего удивительного в том, что сейчас происходит, нет. И напрямую связывать это с социальной системой бессмысленно.
- Сегодня, вы считаете, власть не вмешивается в кинопроизводство?
- Сейчас все равно свободнее, чем при советской власти. И менее унизительно, потому что есть выбор. Если ты отказался, тебя не растопчут, не посадят, не лишат официально работы. Ну бывает с кем-то, конечно, мы иной раз приближаемся... Есть возможность ездить по миру, общаться с людьми не как раб. Говорить что думаешь, не опасаясь чего-то. Это серьезное достижение. Для меня как для человека, занимающегося творчеством, это очень важно. Когда работал в советской системе, я на что-то надеялся и писал, но знал, что какие-то вещи не пройдут и за это даже бессмысленно браться.
- Сейчас договорить недоговоренное не хочется?
- Время ушло. О чем бы ты ни писал, что бы ни рассказывал, ты горишь сегодняшним языком и о сегодняшних проблемах. Если нет болевых точек, связанных с сегодняшним днем, то это бессмысленно. И тогда удавалось жить, не унижаясь, но это всегда было с кровью. Образно говоря. И унижения было гораздо больше. Потому что сидел какой-то хам и учил, как должны говорить твои герои в твоем фильме, и его было не обойти. А если сейчас тебе не нравится, что говорит продюсер, найди другого, не нравятся оба - сам спродюсируй. И это не значит, что тебе перекрыли все дороги и ты 20 лет не будешь ничего снимать не потому, что не о чем говорить, а потому, что тебе не дадут.
- Но, обходя цензуру, режиссеры снимали потрясающие фильмы.
- Да, и это было. И Бунюэль говорил, что при Франко ему работалось легче. Это другая тема. Я же говорю о состоянии, в котором живу. В принципе, жизнь стала осмысленнее и достойнее. Во всяком случае, художнику легче сейчас.
- Есть какая-то из ваших картин, которую вы бы особенно настоятельно рекомендовали смотреть? Которая, может быть, полнее всего характеризует вашу работу как режиссера?
- Это должны говорить киноведы. Сам о себе человек даже думать так не должен. Я вообще по-другому к себе отношусь. Скорее любопытно: что из того, что тебя сегодня волнует, будет понятно и заинтересует человека. Делать картины, которые вообще неинтересны, тоже странно. Я же не сумасшедший, который ходит по коридору и разговаривает сам с собой. Я нахожусь в диалоге. Ищу ответы и думаю, что раз я ищу ответы, то есть люди, которые занимаются тем же самым. Человек пытается познать мир, а мир непознаваем. И мы пытаемся понять что-то в своей жизни и нашим опытом, и нашими чувствами, и нашими переживаниями по этому поводу делимся с другими людьми. И если я назвался режиссером - это не значит, что я умнее.
- А у вас не возникало обид, если вдруг кто-то не понял, не оценил ваш фильм?
- Мнение зрителей, коллег, критиков очень важно. Другое дело, что не надо в этом смысле перебарщивать. Мы выбрали себе профессию, где всю жизнь играем в игры. В каком-то смысле мы прячемся от жизни - находим себе нишу и в ней живем. Есть ощущение смысла, если ты делаешь это не для денег. Хотя для людей, которые делают кино ради денег, это тоже смысл жизни. Не знаю, не пробовал. Вот вспоминаю 70-80-е: актеры голодные, драные, без копейки приходят с утра в театр, и все включены, работают. Это замечательно, я люблю таких людей.
- А сейчас другие?
- Да. Сейчас рыночные отношения. Все изменилось. Кому-то кино стало приносить деньги, и сразу началось расслоение. Да и кино другое. Раньше кроме хороших фильмов делались конъюнктурные для начальства, сейчас они делаются для денег. Это то же самое, в общем. Но почему-то тогда это считалось позорнее, чем сейчас. Эти люди раньше были на краю нашего сообщества, и к ним серьезно не относились. А сейчас это престижно.
- Вам легче работать со старым или с новым поколением актеров?
- Все зависит от материала и от таланта человека, с которым ты общаешься. Ну и от личных отношений. Если я рассказываю про 40-е годы и разговариваю с человеком, который помнит, как это было, мне легче вызвать в себе точные реакции на те или иные вещи. Да и молодой и талантливый сам может интуитивно прочувствовать. Вообще талантливый актер - это тот, у кого развита интуиция.
НАШЕ ДОСЬЕ
Павел Григорьевич Чухрай родился 14 октября 1946 года в поселке Быково Московской области, где мать сошла с поезда по пути к родителям мужа, почувствовав, что скоро родит. Отец - кинорежиссер Григорий Чухрай, мать - преподаватель Ирина Пенькова. Сестра - Елена Чухрай, замужем за продюсером Игорем Толстуновым. В 1969 году окончил операторский факультет, а в 1974-м - режиссерский факультет ВГИКа. В 1997 году большой резонанс вызвал его фильм "Вор" с Владимиром Машковым. Женат на сценаристе Марии Зверевой. Дочери: Дарья (1968), киновед по образованию (от брака с Аленой Егоровой), и Анастасия (1976), экономист по образованию и телеведущая по сфере деятельности (от Марии Зверевой). У Анастасии две дочери (от разных браков), у Дарьи - одна дочь.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 9362

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...