АЛЛА БАЯНОВА: НА МОЙ ГОЛОС ИДУТ И ЛЮДИ, И ЗВЕРИ

Главная Жизнь 01:01 15 Января 2000 144

Ее называют "ангелом-хранителем" русского городского романса. В советские годы унижавшийся в России, он искал "отдушину" на Западе. Романсовую музыку обожала эмиграция. Главным образом для нее в середине 20-х годов в Париже и начала петь маленькая Алла. С

Торгашова Татьяна

Напечатать

Давайте перенесемся на несколько десятилетий назад. Представьте себе переполненный зал шикарного ресторана "Казбек", открывающегося в центре Парижа. В зале море цветов и шампанского. Горят сотни свечей, на дамах сверкают бриллианты.
Среди всего этого великолепия начинается музыкальная программа. После танцев, акробатики, цыганского пения на сцену между столиками медленно проходит слепой, но статный старик, опирающийся на посох. Его ведет хрупкий мальчик-поводырь. Раздается музыкальное вступление, и зал заполняет красивый баритон "старца", выводящего: "Было двенадцать разбойников, был Кудеяр-атаман, много разбойники пролили крови честных христиан..." Эту знаменитую балладу пел отец Аллы - Николай Левицкий, а в образе мальчика-поводыря была она сама.
- Сколько лет прошло, а я до сих пор не могу забыть тот вечер моего дебюта, - говорит Алла Николаевна, с которой мы беседуем в ее небольшой уютной квартирке в одном из переулков cтарого Арбата. - Мне исполнилось в ту пору всего 9 лет. Я была худенькой девочкой, да еще подстрижена под горшок, что так естественно "ложилось" на образ русского крестьянского паренька. Мама была резко против того, чтобы я выступала в ресторане: "Ребенку надо учиться, а не петь в ночном кабаре", - говорила она. И, конечно, была права. Но я слишком сильно хотела выступать, слишком привлекал меня пример папы, любимца публики. Именно от него достались мне и музыкальность, и та окраска голоса, которая до сих пор привлекает моих слушателей.
Как уживались родители - уму непостижимо! Они были абсолютно разные. Если бы не мама, которая была сдерживающим и организующим началом в нашей семье, мы стали бы совершенно нищими. Впроголодь жили, во всяком случае, часто, потому что отец, с практической точки зрения, был как дитя. Но даже когда в Монте-Карло вся семья оказалась вынуждена заночевать в скверике, так как денег на отель не осталось, мы с мамой не могли на него сердиться...
- Алла Николаевна, все знают о вашей дружбе с известным певцом русского зарубежья Петром Лещенко...
- Да, нас связывали совместные выступления. Более романтические отношения у меня были с руководителем его оркестра Жоржем Ипсиланти. Он и стал моим первым мужем. А расстались мы с ним из-за моих родителей. Они почему-то оба сразу были настроены против него. Между тем Жорж,без всякого преувеличения, был выдающимся музыкантом, и я очень многому у него научилась.
- С Лещенко вы выступали по очереди или пели дуэтом?
- Это зависело от желания публики. Ну и от нашего настроения, конечно. Я, например, могла спросить перед выступлением: "Петь, ты сегодня поешь "Чубчик кучерявый"?.." Он часто отвечал: "Нет, пой сегодня ты". Это был человек обаятельный, с элегантными манерами, ничто не выдавало в нем выходца из простой крестьянской семьи. Ну и, конечно,- голос! У него был лирический баритон изысканного тембра.
- Как складывалась ваша личная жизнь после того, как вы расстались с Жоржем Ипсиланти?
- С моим вторым мужем я познакомилась в Бессарабии, куда мы из Франции переехали всей семьей. Он был очень образованным человеком, окончил Оксфорд, и общались мы с ним на французском языке, так как румынского я тогда еще не знала. Под Бухарестом у него было свое имение, но сам он им мало занимался. Я приехала в это имение, совершенно ничего о деревенской жизни не зная. Муж дал в руки мне, горожанке, сухое зернышко и предложил посадить его. Я посадила семечко, стала его поливать - и вскоре увидела проклюнувшийся из земли росток. А потом из этого стебелька выросла чудесная фасолька, давшая множество стручков. С тех пор ко всему живому и беззащитному я отношусь очень трепетно. До сей поры мне под дверь приходят бездомные животные, и я их пускаю.Варварское отношение к земле, к природе, ко всему тому, что она пытается нам дать, меня просто потрясает.
Во время войны мне вдруг объявили: к вам в имение на сельхозработы пришлют военнопленных. Для меня это был праздник: ведь приедут свои, русские! Я всех слуг поставила на уши, мы отдраили отведенный для пленных флигелек, приготовили роскошный обед. Когда их привезли, изможденных, диковатых, они долго не могли поверить в наши добрые намерения. Мы их отменно накормили, и я объявила отдых на сегодня и на завтра, а затем уж распределила на работы. Скоро они пообвыкли, "оттаяли", работали очень хорошо. А по вечерам мы с ними пели русские песни.
- Как вам жилось в Румынии при Чаушеску?
- Очень непросто. Бухарест до его прихода к власти был очаровательным городом, полным зелени и красивых старинных особнячков. Но их почему-то начали уничтожать один за другим. Хотя при встречах он и целовался с советскими руководителями, но ко мне и он сам, и его чиновники относились холодно, говорили, что от меня за версту несет Россией. Для них я была чужая, "русойка". А я этого и не скрывала и всю жизнь стремилась в Россию, которую безмерно любила и люблю. Мне и отец всегда говорил: "Только в России тебя поймут по-настоящему", имея в виду мое творчество - романсы, которые я исполняю. Но простые люди в Румынии принимали меня хорошо, и моя артистическая деятельность строилась главным образом на "левых" концертах, которые устраивались в обход тогдашнего румынского Госконцерта. Это как-то позволяло сводить концы с концами, что было очень важно, так как на руках у меня находились уже очень постаревшие и больные родители.
- Вы и по сей день ведете активную концертную деятельность?
- Слава Богу, у меня сейчас масса предложений. Недавно получила приглашение дать 20 концертов в Америке. И вот незадача, перед самым вылетом сломала ногу, попала в больницу. (Сейчас Алла Николаевна уже дома, и буквально на днях, Бог даст, возобновит выступления.) И представьте себе, получаю телеграмму из Чикаго, где сообщается, что ни один билет из проданных на уже назначенные концерты не был сдан обратно. То есть публика, зная о случившемся, меня по-прежнему ждет. Концерты не отменены, и, как только поправлюсь, я обязательно полечу в США.
- Эта же травма помешала вам участвовать в качестве члена жюри в очередном конкурсе "Романсиада", который проводит газета "Труд".
- Да, я очень люблю этот конкурс, людей, его организующих, и саму газету. Вот уже три года моя жизнь связана с "Романсиадой", и я получаю огромное удовольствие от встреч с молодыми талантами, которых, как и прежде, много на Руси...
Прекрасно, что интерес к моему любимому жанру растет. Ведь романс - это голос сердца, это целая жизненная драма, рассказанная, прожитая за несколько минут... Два человека встречаются, еще вчера они были совершенно чужими, даже не знали о существовании друг друга, а сегодня между ними пролетела какая-то искра, и уже кажется - нет на свете никого ближе, но расставание неизбежно, и лишь последние всполохи этого огня мерцают во тьме... Вот вам содержание только одного романса - "Искорки пожара". И это драма, понятная каждому, ибо каждому довелось или доведется испытать нечто подобное...
Романс нельзя просто петь - его надо исполнять. Эта традиция в советское время была нарушена. Романс заменили массовой песней. Хотя я ценила некоторые советские песни - такие, как "Эх, дороги", "Темная ночь", особенно когда их пели Бернес, Шульженко... Исполнение романса сильно отличается и от оперного пения. Там вокалистка споет арию, скажем, Джильды, а потом ее сменяют партнеры, оркестр. Мы же на сцене три часа без отдыха! И все три часа должны держать публику, как на молитве. Здесь не так важно, как у тебя прозвучали ля или си-бемоль. Важно другое - человечность, проникновенность, правда чувства.
К сожалению, этому "другому" сегодня не учат в консерваториях... Кто-то из членов жюри "Романсиады" предложил после каждого нашего конкурса проводить мастер-классы - мне эта идея очень понравилась. Я, например, так страдаю от того, что не могу передать весь свой опыт... Романсовое наследие есть у румын, у венгров... Но все это по богатству ни в какое сравнение не идет с русской традицией. Такого огромного количества прекрасных мелодий, их вариантов нет больше ни у кого! К сожалению, на пластинки записана лишь малая часть того, что я знаю. А издавать сегодня диски очень дорого. Обидно: неужели все это пропадет?..

Напечатать

Жизнь 00:05 / 26 Декабря 2024 13413

И пусть все будет как у людей!

Новый год уже не впервые приходит к нам бочком, неловко, будто чего-то стесняясь

Ирина Хмара

Труд

Три четверти россиян собираются провести новогоднюю ночь дома в семейном кругу. Фото: «Комсомольская правда», globallookpress.com

То смена флагов над Кремлем, когда объявили, что СССР упраздняется, то горящие танки в Грозном в конце 1994-го. То недавний ковид, то нынешние «прилеты» и «хлопки»... Все время что-то...