Почему я занимаю совсем не ту позицию, какую занимают большинство левых организаций в Италии, ясно из моих взглядов, которые я высказывал и тогда, когда работал корреспондентом в Москве, и тогда, когда вернулся в Италию. Я заранее понимал, какое развитие примет мировой кризис (об этом я написал в книге «Бесконечная война»), и начал критиковать итальянских левых – всех.

Моё объяснение событий 11-го сентября было отвергнуто всеми левыми. Они были у власти или около неё и не могли от неё отказаться. Я, говоря правду, обнаружил перед ними их собственную неразборчивость в средствах. Это было для них невыносимо. Я говорил, что мировой кризис будет развиваться с беспрецедентной скоростью. Что мы переживаем исторический переворот. Что марксизм (их марксизм) не может всего этого понять, потому что не может понять, что мы подходим к пределам развития. Да Боже упаси! Им это казалось абсурдом, они смотрели на классовую борьбу как на единственную неизменную реальность. Они не понимали, что хотя Маркс и был прав, утверждая, что «история – это всегда борьба классов», но, меняя облик классов и начинаясь заново, эта борьба сама изменяет свой облик. Они не были способны свободно, не догматически отнестись к теории. И фактически сами себя сделали тем, чем они являются теперь – маргинальной политической силой, стоящей на твёрдом основании – на основании твердолобости.

Для них я сторонник «теории заговора». Я нарушал их спокойствие. Говорил и повторял, что все они остались в мире, которого больше не существует. Я стал говорить о революции в коммуникациях. Я объяснял и писал, что всякая политика, которая не считается с этой проблемой, обречена на провал. И с ней обречены на провал будут они. Я не только не был понят, но оказался в изоляции. Но т.к. становилось всё яснее, что у меня есть сторонники и их всё больше, они решили, что лучше будет относиться ко мне, как к врагу. Я основал канал «Пандора-ТВ», и они все оказались против меня. Я основал комитет «Нет войне, нет НАТО», и они молчаливо и упорно были против меня. Вплоть до наших дней, когда многие (не все) решили, что я стал «красно-коричневым», потому что я убеждён, что надо разговаривать со всеми, а не только с идеологическими сторонниками. Это в общих чертах.

Я ещё некоторое время думал, что можно какой-то найти путь для диалога с окостеневшей мыслью этих людей. Но я систематически оказывался в стороне от их беспомощных попыток заново объединить всех левых. К счастью для меня. От «Радуги» (“Arcobaleno”) до вчерашнего дня, минуя «Гражданскую революцию» (“Rivoluzione Civile”), «Другую Европу c Ципрасом» и т.д., они всегда ставили себе целью помешать мне даже выступать на их собраниях. Вплоть до самого недавнего собрания движения «Власть – народу» в Римском театре. Я пошёл туда, чтобы вести диалог (я думал, что надо попытаться ещё раз, учитывая, что мы уже очень опоздали), но мне не дали слова. Я основал вместе с Ингройей «Народный список». Представьте себе, двое отступников сразу! Нас проигнорировали. И даже обокрали в том, что касается названия. «Власть – народу» («Potere al Popolo») была задумана в том числе и для того, чтобы загнать в угол «Народный список» («Lista del Popolo»).

Между тем, чем стали (и даже чем остались) эти «товарищи», и моим видением противостояния между новыми, мощными силами, захватившими мировую власть, и того вопроса жизни и смерти, который стоит перед нами, - пролегает целая пропасть. Они не видели и не видят войны. Если пацифистское движение умерло и похоронено – это потому, что именно они его похоронили (или внесли свой вклад в то, чтобы его похоронить). Я знаю, что они больше не могут понимать современную реальность и поэтому не играют никакой роли. Даже их язык стал уже непонятным. Идти с ними значит осудить себя на вечное разделение кланов, догматических сект, вплоть до борьбы не на жизнь, а на смерть. И это в то время, когда огромные массы людей не имеют никакого объяснения захлёстывающих их событий.

Искать эти объяснения – насущная необходимость, потому что нет и не будет «революционного» выхода без революционного объяснения современных обстоятельств, то есть без соответствующей теории, без объяснения происходящих изменений в современных терминах. Т. к. очевидно, что теории, которые объясняли происходившие изменения и сами изменяли жизнь в ХХ веке, даже отдалённо не в состоянии изменить жизнь в веке XXI-м. Вот почему и я, и они находимся там, где находимся, - очень далеко друг от друга. Потом, в практическом плане, можно будет сотрудничать и с ними, так же, как и со многими другими. Конституция – это Конституция всего народа. Но нельзя не учитывать, что наши и их взгляды очень различаются. Различаются коренным образом. И оставаться в контексте их теорий и их политики значит неподвижно стоять в тупике.