ЮОЗАС БУДРАЙТИС: К ТАКИМ ПОДВИГАМ Я СЕБЯ НЕ ГОТОВИЛ

Главная Жизнь 01:01 19 Апреля 2003 176

Он попал в кино случайно. На улице к студенту-юристу подошла женщина-агент и пригласила на кинопробы. После того как молодой Будрайтис оказался в съемочной группе знаменитого фильма "Никто не хотел умирать", предложения посыпались со всех киностудий стран

Ивойлова Ирина

Напечатать

- Юозас Станиславович, известно, что многие прибалтийские киноактеры испытывали трудности с русским языком. Донатас Банионис, например, с экрана вообще говорил голосом Александра Демьяненко. Наверное, и у вас как человека, родившегося в литовской деревне, были с этим определенные проблемы?
- Некоторые сложности, конечно, были, но не очень большие. В моем детстве во всех дворовых компаниях говорили по-русски. Правда, в литовских селах некоторые жители русский язык не понимали, но таких было немного. Программа советского государства, направленная на обрусение Прибалтики, все-таки проводилась успешно.
Теперь, когда ученики сами могут выбирать, какой иностранный язык изучать, в наших школах русский почти полностью вытеснен западноевропейскими языками. Сейчас литовцы с надеждой смотрят в сторону Европы. Очевидно, со временем, когда экономические и культурные контакты с такой огромной соседней страной, как Россия, активизируются, - русский сам собой вернется.
- В молодости вы окончили юридический факультет Вильнюсского университета. У адвоката и актера много общего?
- Может быть, с философской точки зрения эти профессии как-то близки, но на практике - почти ничего общего. Даже сегодня, когда актеры столкнулись с новой реальностью - работа с агентами, продюсерами, договорами, контрактами, - я бы не сказал, что моя первая специальность "Международное право" мне особенно уж помогает. За тридцать пять лет почти все практические знания мной благополучно забыты. К тому же та, советская, юриспруденция безнадежно устарела.
- В вашем знаменитом дебюте "Никто не хотел умирать" четыре главных героя беспощадно истребляют "лесных братьев" - литовских партизан-антисоветчиков, которые теперь возведены в ранг национальных героев, сопротивлявшихся "советской оккупации". Как сейчас прибалтийский зритель относится к этому шедевру Витаутаса Жалакявичюса?
- Теперь уже спокойно. В начале 90-х, правда, народ бурлил, устраивались разбирательства: кто тут нас порабощал, кто служил красным, кто - не красным, кто про это снимал кино? В 1965-м нельзя было объективно рассказать, как оно было на самом деле. Что смогли, то сделали. И потом, "Никто не хотел умирать" - все-таки художественное произведение, а не историческая хроника.
- Психологи считают, что актерская игра - это месть застенчивого человека окружающим...
- Может быть. Далеко не у каждого есть возможность проживать такую интересную жизнь, какой ее показывают в кино. А экранное и сценическое искусство перевоплощения позволяет человеку высвободить некую "ненужную" в быту, а потому подавляемую энергию.
В юности я не был смельчаком: на собраниях не выступал, в драках "стенка на стенку" участие не принимал, для великих поступков себя не готовил. Жил обычной жизнью. Жаль только, что со мной, худым и долговязым, девушки не очень хотели общаться. Однако меня всегда восхищали те немногие застенчивые люди, которые подвергали себя различным испытаниям, доказывая всем, что они совсем не робкого десятка. Поверьте мне, обычному человеку, не так-то просто решиться карабкаться по вертикальным скалам или переплывать океан на гребной лодке.
Но не думаю, что застенчивость привела меня к лицедейству. И потом, в кино не нужны актеры - там востребованы типажи. А задача кинорежиссера - сложить из этих характеров, как из кусочков, определенную мозаику, регистрируя на пленке движение жизни.
- Значит, в кино может сниматься каждый?
- Конечно. Лично я в "Никто не хотел умирать" не знал, что мне делать в кадре. Это уже со временем начинаешь "обрастать" актерскими навыками, анализируя работу более опытных коллег и свою собственную игру. А если человек появляется на экране только для того, чтобы покрасоваться, в кино он надолго не задержится.
- В советские времена прибалтийским студиям приходилось снимать все больше детективы "из жизни Запада"... Откуда актеры брали "материал" для работы?
- Я много бывал за границей, где, кстати сказать, нередко встречал людей более советских по духу, чем сами граждане Советского Союза. А вообще, между французом, англичанином, литовцем или русским не так уж много различий. В 70-е меня утвердили на роль адъютанта Гитлера в киноэпопею "Блокада". В сценарии мне сразу не понравилось, что мой герой был выведен каким-то бездушным пнем: доложил и ушел. Я, конечно, не знал, какими на самом деле были фашистские офицеры, поэтому попросил автора романа Александра Чаковского дописать сцены для моего персонажа, чтобы его хоть немного "очеловечить". И на экране "мой" адъютант сразу "ожил".
- За вами закрепилось амплуа аристократа. Скажите, вам пришлось себя "ломать" для роли земледельца-крестьянина в мелодраме Родиона Нахапетова "С тобой и без тебя"?
- Если зритель увидел в моих героях интеллигентность, то и слава Богу. Какую бы роль ни играл актер, его внутренний мир, его душа хорошо видны на экране. Сыграть такое невозможно. Но имидж действительно мне много крови испортил. Худсовет ни в какую не хотел утверждать Будрайтиса на роль рязанского хуторянина Федора, считая, что "будет шведский вариант". Это меня здорово обидело. Но Нахапетов настоял на своем, и в фильме у нас с Мариной Нееловой получился хороший дуэт.
Мой герой - на вид грубый человек, но им движут благородные порывы: вырастить детей, воспитать их и выпустить в мир подготовленными к жизни. Играть мне было не трудно. Я в быту тоже иногда бываю грубым: выхожу из себя и даже кричу. В жизни без грубости никак не обойтись. Перед камерой я просто вызываю в себе это состояние и выпускаю его на свет божий.
- Вы закончили Высшие курсы режиссеров и сценаристов. Честно говоря, мне сложно представить вас, такого тактичного и мягкого человека, в режиссерском кресле с "матюгальником" у рта. Кто-то заметил, что кинорежиссер - это человек с задатками серийного убийцы.
- Круто сказано. Действительно, режиссеру часто приходится в работе быть жестким и даже жестоким. А как иначе заставить огромную группу людей следовать твоей воле? И тут уже цель оправдывает средства. В режиссуре любая мелочь, не доведенная до блеска, играет в минус будущему фильму. А на режиссерских курсах Андрей Тарковский нам говорил еще жестче: "Первый шаг в сторону компромисса уже делает процесс необратимым". Но я без особых проблем снял несколько короткометражных фильмов, одним из которых была экранизация рассказа Ивана Бунина "Роман горбуна".
- Вас слушались?
- Конечно. Самое страшное, когда режиссер не знает, что он хочет сказать, и ходит вокруг да около. Съемочная группа это чувствует, и тогда все идет вразброд. А если группа не верит своему режиссеру, с ней каши не сваришь. И тогда даже молотком махать будет поздно. Я каждый раз с самого начала знал, чего хочу, и мягко, но настойчиво управлял съемочным процессом. К сожалению, в последние годы мне не до режиссуры.
- Сейчас много говорят о возрождении российского кино. А как дела у литовских кинематографистов?
- Кинопроцесс - вещь сложная и простая одновременно. Если кино окупается, то оно и снимается. И ничего с этом не поделаешь. Такое большое государство, как Россия, имеет возможности финансировать кинопроизводство. Здесь есть кому снимать и есть кому смотреть. В маленькой Литве это дело усложнено. Литовская киностудия сейчас мало снимает, а выживает за счет немногих совместных с западными кинокомпаниями проектов и сдачи в аренду помещений и производственных мощностей. Наши же режиссеры делают кино в той стране мира, где находят под это деньги. Литовское государство имеет возможность финансировать только небольшую программу, которая поддерживает режиссеров-дебютантов. Очень важно дать возможность молодым пройти весь кинопроцесс "от и до".
- А чем занимается "старая гвардия"?
- В начале 90-х все кинулись врассыпную. Но настоящие профессионалы остались верны себе. Банионис недавно в каком-то сериале снялся. Адомайтис тоже сыграл в новом фильме. Многие успешно продолжают работать в театрах. И вообще, если человек с головой и не лентяй, он не пропадет в любых обстоятельствах и найдет возможность реализовать себя.
- Вы неоднократно заявляли, что с уважением относитесь к русской классической литературе. А как прикажете понимать ваше участие в эпатирующем фильме Романа Качанова "Даун Хаус"? Многими критиками эта работа расценена как издевательство над романом Достоевского "Идиот".
- Этот фильм ничего общего с великим романом не имеет. Качанов просто хотел таким вот образом высказаться на тему "Идиота". Уверен, что писательская репутация Достоевского никак не пострадала. Пусть даже пять таких "Даун Хаусов" будет снято - русскую классику ничем не испортишь. Те зрители, которые Достоевского не читали, они и не прочтут. Кино не должно обслуживать литературу. У него свои задачи.
- Дипломатическая работа у вас много времени отнимает?
- Сейчас ей подчинена почти вся моя жизнь. На съемочную площадку попадаю только по выходным или во время отпуска. Очень сложно представлять литовское искусство так, чтобы не затеряться в огромном потоке культурной жизни России. Программы у нас обширные: издаем и устраиваем презентации книг литовских авторов, организовываем научные конференции, выставки, сейчас разрабатываем проект "Окно в Литву" - литовские художники, музыканты, актеры проводят свои творческие вечера в различных российских городах.
- Вы в Москве живете уже семь лет. Ностальгия не мучает?
- Конечно, мучает. Одно спасает, что со мной здесь рядом жена Вита, в прошлом сотрудник Литовской академии наук, доктор химии. Теперь она только супруга дипломата. А это отдельная и очень непростая профессия...

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 15597

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...