Под занавес сезона Большой театр показал на Новой сцене премьеру двух одноактных балетов — «Симфонии псалмов», купленной у знаменитого голландского хореографа Иржи Килиана, и опуса под названием «Chroma», поставленного Уэйном Макгрегором, хореографом-резидентом Королевского балета Великобритании. Балеты совершенно не похожи друг на друга, но, по мнению «Труда», в равной степени стали испытанием для артистов.

«Chroma» была рождена в 2006 году, и за этот балет тридцатилетний Макгрегор был обласкан английской критикой. Музыку по мотивам британского панк-рока написал Джоби Тэлбот, сценографию сделал архитектор-минималист Джон Поусон. Сочиняя танцы, автор мобилизовал достижения современной науки: он всерьез увлекается экспериментальной психологией и высшей нервной деятельностью человека. Название означает чистоту цвета или отсутствие белого, но как раз белый цвет здесь и доминирует: есть светлая коробка сцены, на которой выделяется темный экран на заднике. В какой-то момент сцена потемнеет, а экран, наоборот, высветлится. Артисты в трусах и майках (без половых различий в одежде), по замыслу, должны поразить публику рельефом работающих мускулов и оттенками кожи на фоне визуальной стерильности. Танцовщики добросовестно иллюстрируют тезисы ученого хореографа: Макгрегор задумал до упора вывернуть человеческое тело, чтобы четко проявить связь мозга со спиной и конечностями. Балетные па похожи на крутящийся пропеллер или извилистый бросок кобры, а порывы тел в пространстве напоминают налет ястреба на мышь. Сам факт участия в этой пластической мясорубке заслуживает медали. Особо бурных аплодисментов за танцевальную научную работу удостоились Светлана Лунькина и Вячеслав Лопатин: они ломались и гнулись не за страх, а за совесть.

«Симфония псалмов» сделана в 1978 году тоже тридцатилетним хореографом Килианом, в момент расцвета европейского современного танца: его пластика, позволяющая телу сжиматься и расслабляться в свободном режиме, оглядываясь только на музыку, была до тонкостей разработана автором. Балет поставлен на музыку Стравинского: композитор включил в партитуру хоры, распевающие псалтырь. Килиан сделал почти невозможное: сочинил балет о поисках веры, не впадая ни в назидательность, ни в иллюстративность. На фоне мерцающих персидских ковров развертывается красивая пластическая мистерия, в которой есть место и сомнениям, и просветлениям. Сложный асимметричный рисунок балета состоит из ансамблей, дуэтов и соло, которые нужно станцевать тонко: с одной стороны, это откровение, с другой, тут нельзя впасть в открытый пафос. Впрочем, до пафоса исполнителям пока далеко. На премьере они добросовестно «пересказали» линии танца, а все эмоциональное напряжение оставили за бортом. Такое впечатление, что артисты Большого сомнений не ведают. Или не знают, как справляться с техникой модерн-данса. А может, адская жара помешала.