Они, словно сонные, выбираются из подвалов, подземелий, полуразвалившихся квартир. Бредут, шатаясь, поддерживая друг друга. У них сейчас одна цель. Сюда к 12 дня бронетранспортер привозит полевые кухни. Сотрудники МЧС выдают вожделенную гречневую кашу и немного хлеба. На стене дома какой-то затейник повесил плакат: "Хоть и не деликатес - все ж спасибо МЧС". Здесь же во дворе можно набрать из колодца драгоценную воду. И к нему - особая очередь из стариков и старушек. Есть еще медпункт - открыт с 10 до 13.
И банька имеется на три душа с баком для холодной воды. Маленькое помещение освещает керосиновая лампа. Этим хозяйством по женским дням - понедельник, среда, пятница и воскресенье - с 10 до 16 ведает Валентина Болтачева. После того как желающие помоются, Валентина должна обработать помещение хлоркой и показать его для проверки Лиде или Лене - молоденькие русские девочки трудятся здесь помощниками эпидемиолога.
- Как, Валентина, у нас сегодня? - спрашивают они у хозяйки "банно-прачечного треста".
- Нормально. Вшивых не выявлено.
У ворот легкая толкотня и сумятица. Очередь тревожится: а вдруг последним не хватит? Все здесь одинаково несчастны. Но и среди них есть те, кто имеет право - и это право никто не оспаривает - подойти на раздачу первыми. И получить гарантированную миску каши. И кашевары накладывают им горячей пищи больше. И хлеба нарезают не четвертушку серой буханки на сутки, а на ломоть сверх нормы.
Привилегированные люди - слепые. Рядом находились артель для слепых и общежитие на три десятка калек. Когда-то они собирали платы для приемников "Гэла" и "Турист", работали на свечном производстве.
Общежитие слепых разбомбили в первые же дни боев. Им, несчастным по жизни, повезло тогда, может быть, больше, чем другим. Никто не погиб. Перебрались в подвал соседнего дома, так как в своем такого убежища не было. Как они переходили через разбитый квартал, ничего не видя, представить трудно. И все два месяца боев провели в бетонном холодном сыром укрытии. Единственное, в чем они не нуждались, в отличие от всех остальных, - в свете. И еще одно преимущество имелось - они не видели и не видят, во что превратился их родной город. За ними присматривала, приносила воду и доставала, где и как можно, еду медсестра Галина Гайдаева. У нее муж - слепой. 1 февраля Галину завалило рухнувшей плитой... Тогда над слепыми взяла шефство полузрячая Нина Зворькова.
Они идут цепочкой за ведущей Ниной Зворьковой -Любовь Жиляева, Нурди Бетерсултанов, потерявший глаза в результате автокатастрофы еще в 1984 году... Перед ними расступаются.
- На войне, - рассказывает Любовь Жиляева, - мы не видим смерти, только слышим ее. А она была все время рядом. Когда пролетал самолет, голова раскалывалась от страха. Грохот стоял такой - передать невозможно. А летали и стреляли постоянно. Правда, с 7 до 8 утра был небольшой перерыв. Зрячие выбегали наверх. Мы - нет. От постоянного страха меня всю трясло, как от холода. Рядом как-то бомбануло так, что входная дверь в подвал отлетела.
- Я никогда не думал, что выживу, - говорит Нурди. - У нас была работа до 1994 года. Сейчас работы уже не будет, наверное, вообще. Пенсия? Да вы что, кто же нам ее давал...
- А вы знали, что для мирных жителей военные открыли коридор и что можно покинуть город?
- Слышал. Да только куда идти? Есть у меня родственники в Башкирии. Но сам же я до них не дойду. Нужен сопровождающий. Кто согласится? А нужно было не просто идти - бежать.
- Да и не думали, - дополняет Любовь Жиляева, - что война будет такой. В первую войну Октябрьский район не бомбили. А сейчас больше всего нам досталось.
Зрячие выходили на крышу дома, вывешивали на палках белые полотенца. Писали на стенах - эти крупные надписи, сделанные масляной краской, хорошо видны издали - "Дом слепых". Но дом обстреливали все равно.
Люди сейчас собрались во дворе, как собираются вместе те, кто прячется от грозы. Вместе не так страшно. На небольшую площадку на улице 8 Марта, где сосредоточились сейчас основные "блага цивилизации", выплеснулись сгустки застывших эмоций и страданий. Сама очередь за кашей - особая. В ней сегодня 180 человек. Но в серо-желтых талончиках, которые выданы грозненцам на питание, указано больше тех, кто имеет право на МЧСовский обед, - 4, 7, 11 человек...
-Я, например, беру кашу и хлеб на пятерых, - рассказывает Прасковья Федорова. - Остальные прийти не могут - парализованы.
И таких больных, немощных, раненых, потерявших всякую способность к передвижению, гораздо больше, чем более или менее здоровых. Питание раздали - я потом посчитал по талончикам - примерно на тысячу человек.
У Хеды Исрапиловой своя боль.
- С октября, когда начались бои, я потеряла сразу все: дом, распалась семья. Муж был за боевиков, а я - за спокойную жизнь. Пусть войдут русские, говорила я ему. Будет хоть порядок. А Руслан стал законченным ваххабитом. Заставлял меня молиться по пять раз в день. Так мы и разошлись. Руслан отправился с боевиками. Сейчас воюет в Аргунском ущелье. Я когда поехала в Шали посмотреть своего полуторагодовалого ребенка, мне об этом сказала дальняя родственница. У нас все про всех знают. Верным мне остался только пес Борзик.
В очереди к врачу в медпункте сидит Ольга Николаевна Яшина с маленькой Валечкой. Ей четыре годика. Худое серое личико - примета подвальной жизни. Темные круги под глазами. Девочка по-взрослому смотрит на меня и сосет, пока мы разговариваем с мамой, какой-то грязный леденец. Рассказывает Ольга тихим, каким-то тусклым голосом. А мне хочется кричать от того, что я слышу. Вот ее рассказ:
- Я работала товарным кассиром на железной дороге еще до первой войны. Потом стала сидеть дома с детьми... Живем мы сейчас в подвале. Слава Богу, там хоть сравнительно сухо. И еда есть - вермишель, рис. Откуда мясо, да вы что? Фрукты? Не помню уже, когда их и видели. Этим летом Валечка помидоры ела. Вот и все витамины. А вчера у моей девочки температура поднялась до 39,8. А что я могу сделать?
Сначала мы еще сидели в своем доме на Нагорной, 28. Самую младшенькую Ирочку - ей было год и 8 месяцев - убило 28 января. Снаряд попал в дом. Тогда же мужа Колю осколком ранило и всю ногу покалечило. Он раньше сварщиком работал. Как он сейчас, я даже не знаю. На улице это произошло. Мы дрова пилили. Взрыв... Меня оглушило. Слышу только голос соседки Нади - "Ира погибла!" Мужа отбросило к сарайчику. Голова в крови. Лицо обожженное. Сосед наш, ветеринар, перевязал его, шины на ногу наложил. Остановил кровотечение. Мы Колю перетащили в подвал. И только 9 февраля его забрали ребята из МЧС в госпиталь в село Знаменское. Я перед этим ходила в комендатуру. Оттуда и прислали ребят... Ирочку мы во дворе похоронили... Игорек - ему 4 месяца было - погиб 13 февраля. В 12 ночи. Балка упала на коляску...
Вчера нам первый раз дали булку хлеба и детское питание - две баночки говядины.
...День заканчивается. Хлеб весь роздан, от каши ничего не осталось. Народ потихоньку расходится, чтобы прийти сюда завтра. На улице 8 Марта остаются только лохматые и грязные собаки...