В российский прокат выходит «Чебурашка»: вроде тот самый, родом из нашего детства, но на поверку новый, да еще и японского производства. Откуда у режиссера Макото Накамуры, как и у многих его соотечественников, — любовь к образам Чебурашки и крокодила Гены, созданным в 1970-х режиссером Романом Качановым и художником Леонидом Шварцманом по книге Эдуарда Успенского?
В Японии Чебурашка — персонаж культовый, сувенирная продукция с изображением ушастого глазастого зверя, неизвестного науке, пользуется там большим спросом. Помимо собственно советских мультиков в конце 2000-х по японскому телевидению показывали сериал «Cheburashka Arere», нарисованный с разрешения правообладателей и состоящий из 3-минутных фрагментов. Задумав снять кукольное кино для большого экрана, японские продюсеры снова переговорили со всеми причастными к созданию старого Чебурашки — от писателя Успенского до студии «Союзмультфильм». Правда, для того, чтобы готовый фильм наконец появился в наших кинотеатрах, понадобилось больше трех лет. К этому времени почила в бозе одиозная структура ФГУП «Фильмофонд «Союзмультфильм», к которой у аниматоров было много претензий по поводу того, как она распоряжается наследием российской мультипликации. Теперь права через Госфильмофонд фактически вернулись к самой студии. А нынешний ее худрук Михаил Алдашин плотно консультировал японцев на всем протяжении создания нового «Чебурашки». Помощь понадобилась не только по визуальной части, но и в плане сценария — подсказать, какие линии будут ближе и понятнее российскому зрителю. Так, один из эпизодов японского фильма разворачивается в цирке (для японцев цирк — еще одна визитная карточка российского искусства)... Гена и Чебурашка помогают девочке Маше осуществить свою мечту — танцевать на проволоке. И, говорят, именно по настоянию наших аниматоров отношения персонажей остались чисто дружескими, без примеси любви и романтики.
По сюжету японская лента самостоятельна на две трети, но ее начало почти покадрово повторяет советский оригинал — с учетом, конечно, того, что кадр стал заметно шире, а герои подвижнее: новый фильм снят со скоростью 24 кадра в секунду, а не 12, как было у Качанова. Чебурашка, как и прежде, появляется на экране из ящика с апельсинами и знакомится с работающим в зоопарке Крокодилом Геной, который тщетно ищет имя нового друга в энциклопедии (между «Чебоксарами» и «чебуреками»). Копирование стало для азиатских мультипликаторов своеобразным мастер-классом: кукольные фильмы, где фазы движения меняются аниматорами вручную, а не на компьютере, — нынче редкость, сродни ювелирному искусству и haute couture. Чтоб уложиться в бюджет, кукол делали в Корее, там же прошли съемки. Музыку к фильму японцам пришлось восстанавливать на слух: не нашли партитуры. В русском озвучании картины поучаствовали Лариса Брохман, Владимир Ферапонтов, Гарри Бардин.
Переоценить подвижничество японских энтузиастов трудно: в эпоху 3D сделать кукольное кино с пиететом к старым технологиям — отважный ход. (Кстати, еще до японцев тот же Алдашин на студии «Пилот» вместе с американскими партнерами уже пытался реанимировать Чебурашку, но проект не состоялся.) Да и в целом уважение зарубежных мастеров анимации к советской школе весьма велико. Многие, вплоть до признанного гения Хаяо Миядзаки, открыто называют советские мультфильмы источниками своего вдохновения. А создателей «Снежной королевы» (режиссер Лев Атаманов) вполне можно считать предвестниками модной ныне технологии motion capture: в анимационном фильме 1957 года актрису Марию Бабанову в роли королевы снимали на пленку и затем уже переводили «человеческую» пластику в рисованный вариант.
Что дальше? Кажется невероятным, что даже самые преданные фанаты советской классики решатся повторить, например, «Ежика в тумане» или «Сказку сказок» Юрия Норштейна, но как знать: кризис идей и сюжетов, особенно в полнометражной анимации и в той, что рассчитана на самых маленьких, от трех до шести лет, признают сами труженики отрасли.
