ТАМАРА СЕМИНА: "ПО НАТУРЕ Я - ШКОДА"

Главная Жизнь 01:01 08 Мая 2002 2320

Божью искру в ней и необычную доброту первым заметил Булат Окуджава, он же прозвал ее "метеором". (Она была ученицей и одновременно библиотекарем школы рабочей молодежи в Калуге, где Булат Шалвович работал учителем литературы.) Потом прославленная Джульет

Пуля Ирина

Напечатать

- На роль Катюши Масловой пробовались настоящие "звезды" советского кино. Вместе со мной на решающем худсовете оказались Зинаида Кириенко, уже сыгравшая Наталью в "Тихом Доне", и Татьяна Самойлова, с блеском снявшаяся в "Летят журавли". А у меня за плечами фильмы "Два Федора", "Все начинается с дороги" и три курса во ВГИКе. Я не сомневалась, что меня не утвердят, и на пробы приходила с одной мыслью: что бы такое отчебучить, чем бы всех удивить? Немаловажно было то, что с проб не выгоняют, за них хоть маленькую денежку, но платили. На курсе мне сказали: "Давай, Сема, зарабатывай на банкет!" И я старалась... На роль меня утвердили единогласно - небывалый случай. Студенты ликовали: "Наша победила!" А я ничего не понимала. Вызывал меня режиссер Швейцер и говорил: "Ну что, детка, утвердили тебя. Что мы с тобой делать-то будем? На кого ты похожа? Чего ты худая-то такая?" Катюша ведь не худенькая, а во мне тогда было всего-навсего 43 килограмма (сейчас 50). "Ты хоть Толстого-то читала?" - спрашивает. "Как же, - отвечаю, - на тринадцатой странице остановилась". - "Ты тут не выеживайся, - он меня приструнил, - и вообще надо поправляться". За мой откорм взялись пять этажей нашего общежития. Все прокислое, подгорелое, пересоленное тащили мне. Я ела без разбора, не разбирая вкуса. Потом, когда уже начались съемки, меня за ручку водили есть восемь-девять раз на дню, чтобы я, не дай Бог, не похудела. Выручала конституция - толстею со щек, их "накачать" было легче, чем поправиться на три размера.
- Наверное, трудно было светлой, романтической девочке, не так давно оказавшейся в столице, сыграть драму Катюши?
- У меня не было ее опыта: ни жизненного, ни, скажем, бытового. Например, в сцене, когда Катюша возвращается после суда, она прикуривает от лампы. И вот съемка. Отчаянно боюсь, что пронесу "папиросочку" мимо рта или она выпадет. Истерично тяну руку с ней к лицу, глаза при этом сами собой скашивались на огонек. Оператор восхищался: "И где такую откопали? Она даже косит, как в романе". А для того чтобы сыграть пьяненькую Катю, прежде чем в кадр войти, кружилась за дверью и уже такой закруженной и как бы блаженненькой появлялась на площадке. Швейцер даже забеспокоился, уж не употребляю ли я чего, пока никто не видит.
Я с нежностью и благоговением относилась к каждому слову и запятой романа Толстого, я была потрясена судьбой Катюши и стремилась достичь полнейшего совпадения с образом героини. Никаких вольностей и импровизаций, которые люблю, себе не позволяла. Специально занималась с педагогом, чтобы выработать низкий голос. А еще мне очень помогала музыка. Особенно Шаляпин. У меня было полное собрание его пластинок. Слушая романсы, я "въедалась" в его голос и постепенно для меня открывались нюансы души Катюши Масловой. Шаляпин наполнял меня своей энергией.
Я счастлива, что моя Катюша вызвала у кого-то интерес к настоящей литературе, к высокому искусству. Совсем недавно меня остановила на улице девушка и призналась, что, после того как посмотрела "Воскресение", пришла домой и впервые стала читать Толстого, а затем - классику, которая раньше ей казалась скучной, далекой. Прежде, в советское время, гораздо чаще экранизировали классику. И даже если кто-то не читал книгу, после фильма брал ее в руки из любопытства: "А все ли так, как в кино?" И постепенно его душа открывалась для искусства. Было много телеспектаклей, с экрана часто звучала симфоническая музыка, многие влюблялись в оперу, слушая радио. Сейчас этого нет. А ведь нормальный человек без духовности жить не может, он дряхлеет - и человек перестает быть интересным сам себе и окружающим. Наверное, в этом драма сегодняшнего времени. Сердца у современной молодежи открыты, она жаждет высоких чувств и светлых мыслей, но чуть ли не ежеминутно молодым вдалбливают с экранов: "А что мы делаем, когда собираемся? Да пиво пьем". Полноценный кретинизм.
- Ваша жизнь после "Воскресения"...
- ...абсолютно не изменилась. Только добавились заграничные поездки. Для них требовался соответствующий гардероб, которого у меня не было ни до фильма, ни после. На пробы-то одевали девчонки в общежитии - кто платье нес, кто туфли, а для заграницы, когда нужно было ехать на международный фестиваль, - пошивочный цех "Мосфильма", где ко мне чудесно относились. Платьица, пальто в долг сшили по последней моде, а купальник (на три размера больше) кто-то дал из знакомых. В общем, получилась настоящая "звезда". Предложений сниматься было очень много, особенно за рубежом. Где бы я ни появлялась, в меня влюблялись режиссеры, ей-Богу, не вру. Но рядом стоящие строгие люди - их за спиной называли "искусствоведы в штатском" - вежливо говорили: "Она очень занята на Родине". Я действительно была занята на Родине, но от хороших гонораров не отказалась бы, ведь когда я была студенткой, мне платили такие деньги, которых порой и на еду не хватало. Это сейчас, до того как прочитать сценарий, актеры спрашивают: "Сколько?" Когда видишь некоторых из них на экране, то прежде всего замечаешь в их глазах счетчик. Хорошо ли, плохо, но мы такими не были.
- После "Воскресения" был веселый музыкальный фильм "Крепостная актриса", в котором вы, наверное, дали волю своему живому характеру?
- Да что вы, еще сдерживала. Вообще хохмить и разыгрывать - обожаю. По натуре я - шкода. Представляете, на вступительных экзаменах во ВГИК совершенно спокойно заявила, что не буду читать стихотворение. "Почему же?" - срашивают удивленные педагоги. - "Оно плохое". - "Зачем же вы плохое выучили, как оно называется?" - "Наш герб". Все так и покатились, хорошо, что мое чистосердечное признание не пошло дальше дверей приемной комиссии...
На рожон лезу до сих пор и получаю за это. Но надеюсь, мой кураж никогда не пропадет. Некоторые мои коллеги ноют в своих щелях: мол, они такие талантливые, но такие невостребованные. Никогда до этого не опущусь. Я всегда смеюсь, как бы трудно ни было. Иногда кто-нибудь из обласканных властью и не в меру раздобревших коллег говорит мне: "Какая ты худенькая, какая ты бледненькая". На что отвечаю: "Да ладно, не завидуй!". Тут же начинают оправдываться, говорят, что сидят на диете, а я им отвечаю: "Хватит на ней сидеть, встань, ей больно!"
- Веселых фильмов у вас немного, скорее, больше трагических: "Матерь человеческая", "Вечный зов"...
- Я люблю играть на грани - слеза только появилась, но не упала, - чтобы зритель ощутил боль, но не впадал в беспросветность. Когда я репетировала роль Катерины в "Грозе", Григорий Львович Рошаль мне сказал: "Девочка, ты должна так сыграть, чтобы в тебя влюбился весь зрительный зал, чтобы каждый мужчина тебя желал". Как перевернуть душу зрителя? Я рассказывала глазами.
У меня был потрясающий случай на съемках "Матери человеческой". По ходу картины у героини всего несколько междометий, а монолог один, в самом конце - когда ей уже невмоготу. Она хочет покончить с собой, приходит на могилу матери и просит ее: "Мама милая, помоги мне!" Режиссер сказал: "Мотор!" Я рухнула на могилу, у самой вот-вот слеза потечет, поднимаю глаза на камеру и произношу монолог, но про себя. Вся группа стояла как завороженная, даже не шевелилась. Запись идет, наконец режиссер командует: "Стоп!" Подходит ко мне: "Ну здорово, здорово, Тамар, только, где же текст?" А все ему: "Да ты что, какой текст, от нее глаз невозможно оторвать"...
Съемки этого фильма были очень тяжелыми, приходилось зимой в Дону купаться и по снегу босиком ходить... Круглые сутки, начиная с конца сентября и по апрель, пришлось быть в стрессовом состоянии - я не могла разделить, где кончается сегодняшний день и Тамара Семина и начинается война и женщина, которая в нечеловеческих условиях должна выжить во имя будущего ребенка. После выхода фильма на экраны однажды ко мне подошла какая-то женщина и с удивлением спросила: "Вы живы? Я думала, актриса с ума сошла, ведь в таких условиях невозможно выжить!" Потом было много хороших слов и... почетных грамот.
- Ваш характер прекрасно изучили чиновники от искусства, знали, что за себя не попросите никогда...
- За "Вечный зов" должны были дать Госпремию, но не дали. Сказали: "У нее хороший характер, она не обидится". Ходить и просить могу только за других, за себя никогда не умела. Всегда легче роль отдать, подарить что-нибудь, но просить - нет. С Анатолием Папановым однажды случай произошел. Как-то театр отправил его, известного и любимого, в горком или куда там - просить для другого актера жилье. И вот какая-то чиновница, завидев Папанова, почти не поднимая на него головы, менторским голосом промолвила: "Что вы все ходите и ходите, ноете и ноете, просите и просите? Вас же никто не любит... Только народ".
...А народ, и правда, любит. Подходят ко мне на улице, дарят цветы. На рынке лишний букетик укропа положат, я начну выкладывать, а продавщица говорит: "Ой, Тамарочка, вы же нам не чужая, вы же нам родная". Я ем только рыбку, курицу, а муж мясо любит. Так вот, на базаре недавно милая женщина мне говорит: "Тамарочка, я Володю угостить хочу. Возьмите кусочек, а не то обидите".
- Про вас с Владимиром Николаевичем говорят, что вы идеальная пара.
- С мужчинами, кроме мужа, меня связывали в основном братские, даже какие-то пацанские, отношения. Может, поэтому на протяжении уже многих-многих лет сохраняется дружба. Как-то в Доме кино встретились Булат Окуджава и Петр Тодоровский, который был оператором фильма "Два Федора". И Окуджава говорит: "Слушай, Петь, как же я был влюблен в нее!" А Тодоровский отвечает: "Америку открыл! Кто ж в нее не влюблялся?" А с Володей мы поженились еще во ВГИКе, на втором курсе. А до этого я год не могла его терпеть. Мы вместе танцевали, у него были какие-то нелады с ритмом, а замечания постоянно получала я. Педагог по танцам все время говорила: "Сема, подтянись!" А я в ответ требовала: "Дайте мне другого партнера!" Но потом, когда наш курс выехал на целину, однажды он вышел на сцену в длинном развевающемся плаще и потряс меня красотой, эффектностью своей фигуры. Вначале я даже разочаровалась, узнав Прокофьева, а потом поняла - он мой. Осенью мы будем отмечать сорок пять лет семейной жизни. Очень любим гостей. Володя - потрясающий мастер дубляжа. Практически все мировые "звезды" когда-то говорили его голосом.
- Вы тоже озвучивали иностранных актрис.
- Анни Жирардо была потрясена, когда услышала, как я ее озвучила. Она потом сказала: "Это она так гениально сыграла, а не я, я просто сфотографировалась".
- Вы удачливый человек? Вот и в лотерее как-то выиграли...
- Как говорится, грех жаловаться, но могло быть и получше. Выиграла я всего-навсего десять тысяч рублей. Честно оставила себе тысячу, а девять отдала людям, которых все позабыли. Боже, сколько слез я увидела. Ведь для таких, как я (у меня пенсия тогда была - семьсот рублей), и тысяча - большие деньги. Поэтому не могла я их у себя оставить.
- Тамара Петровна, скоро ли мы увидим вас на экране в новой роли?
- Надеюсь. Совсем недавно замечательные режиссеры Валерий Усков и Владимир Краснопольский закончили съемки многосерийной картины "Две судьбы", где у меня есть роль. С декабря участвую еще в одном фильме, но об этом из суеверия промолчу.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 19034

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...