АФГАНСКИЙ ПЛЕННИК

Главная Жизнь 01:01 08 Ноября 2006 4957

АФГАНСКИЙ ПЛЕННИК

Одним из тех, кто занимался его освобождением, был известный военный журналист Евгений Кириченко, который ведет в "Труде" рубрику "Забытый полк". Его репортаж из Афганистана мы представляем нашим читателям.

Кириченко Евгений

Напечатать

Кто он теперь? Юра Степанов? Или Мухибулло? Сейчас у него два имени, и он еще не знает, какое из них останется, когда он вернется на Родину, где его ждут старенькая мать и брат с сестрой.
Двадцать лет назад из небольшого башкирского поселка тогда еще точно Юрку Степанова отправили в Афганистан. Все было как в фильме "9 рота" - сначала "учебка", потом - блокпост на Саланге. Суровые горы, разрезанные ледяным ручьем, камни, накаляющиеся от солнца, как сковородка на плите, и пронизывающий холод по ночам. Они сидели на макушке горы, ощетинившись пулеметами, и держали под контролем ущелье, по которому тянулись в Кабул "КамАЗы" с продуктами и боеприпасами. Душманы не раз пытались сковырнуть их с горы - подкрадывались по ночам, забрасывали гранатами, но всегда получали отпор.
В ту ночь их заставу окружили. Душманов было в несколько раз больше, чем обычно. Степанова ранило, и, наверное, он потом бы истек кровью, потому что перевязать было некому да и некогда.
Юра оказался в плену у одного из самых жестоких полевых командиров по имени Суфи Поянда. Обычно всех "шурави", которых тот брал на Саланге, сразу же расстреливали. Степанову повезло. Его и еще одного солдата оставили в живых. То ли потому, что война подходила к концу, то ли Суфи собирался выменять на русских захваченных в плен моджахедов, то ли в лагере не хватало дармовой рабочей силы...
Полевой командир подарил пацанам жизнь без надежды на свободу. Каждому дал исламское имя, потому что русские имена тут не понимают. Так Юра стал Мухибулло. Кроме него, в душманском плену под Хинджоном было еще несколько наших солдат, захваченных моджахедами в других местах. Кто-то из них заснул на посту и был украден вместе с оружием. Кого-то, как Степанова, захватили во время боевых действий. Жизнь в горном лагере моджахедов превратилась в рабство. Их заставляли, как ишаков, таскать по горным тропам ящики с боеприпасами и вьюки с провиантом. Душманы пускали пленных "шурави" впереди себя, чтобы не подорваться на минных полях. Заставляли стирать им белье, заготавливать хворост для костра.
Они плакали, когда с развернутыми знаменами через перевал возвращались в Союз части 40-й армии, когда наши "вертушки", со свистом рассекая воздух над их головами, прочесывали горы. Война закончилась. На мосту в Термезе стояли матери, приехавшие туда со всего Советского Союза. Когда бэтээры притормаживали, самые отчаянные бросались к огромным колесам, взглядом разыскивая одно-единственное лицо среди запорошенных пылью войны физиономий на броне.
Мать Юры Степанова смотрела это по телевизору и тоже плакала. Ей сообщили из военкомата, что сын пропал без вести, но это совсем не значит, что он погиб.
Сколько же советских солдат осталось в Афганистане? Живых и мертвых. Утонувших на переправах, украденных с постов, расстрелянных в колоннах и убежавших от издевательства двадцатилетних "дедов". И таких, как Юра Степанов, - взятых в плен. Их всех записали пропавшими без вести, и список этот в начале 90-х был огромным. Это сегодня в нем официально 272 человека. Примерно батальон. А тогда был полк...
Один Бог знал, сколько им предстояло еще оставаться среди чужого им народа, гордого и непокоренного, со средневековым укладом жизни. Но Юра говорит, что всегда верил: обязательно наступит день, когда Родина вспомнит о них, и за ним приедут. Первая попытка возвращения домой у Степанова была в 1992 году, когда его и еще нескольких ребят, томившихся у разных полевых командиров, выкупила Беназир Бхутто, премьер-министр Пакистана. Однако по-настоящему вернуться на Родину некоторые так и не смогли. Кто-то не верил в амнистию, а кому-то возвращаться было некуда - наша Россия в то время сама напоминала Афганистан с его вечной междоусобицей и дележом власти между различными кланами.
Степанову удалось все-таки съездить тогда в свой родной поселок. Он повидался с матерью, другими родственниками и... вернулся обратно.
- Почему? - спрашиваю его.
- Война меня не отпускала... - говорит Мухибулло и глубоко затягивается сигаретой. Я ему задал вопрос, на который он сам до сих пор не знает ответа: почему притяжение войны оказалось для него сильнее тоски по дому?
- Я ведь жизнь здесь провел, - продолжает Степанов. - Пусть под автоматами, нацеленными в спину, под чужим небом и в чужих горах. Кто для меня такую судьбу определил, а? - спрашивает он у меня.
Когда мы с ним разговариваем, Юра иногда замолкает и, насупив брови, пытается вспомнить нужное слово. Я внезапно понимаю, что у него такой же акцент, как у нашей консьержки в подъезде, переехавшей в Москву из Узбекистана.
- Вы в семье на каком языке разговариваете? - спрашиваю у Юры.
- На дари, - отвечает Степанов и опускает взгляд. Он давно уже принял ислам и обычаи этого народа, среди которого остался жить. Юра не только разговаривает на языке персов, но даже думает на нем. За двадцать лет, проведенных здесь, он стал афганцем.
Таким же, как Коля Быстров, бывший телохранитель Масуда, который и привез нас к Степанову. Три месяца он работает в Афганистане по заданию комитета воинов-интернационалистов, помогая собирать информацию о бывших военнопленных и местах захоронений советских военнослужащих. Дома, в Краснодарском крае, куда он выехал в 1995 году, его ждет жена-афганка с тремя детьми. Младшему - Ахмаду, названному так в честь лидера Северного альянса - Ахмад Шаха Масуда, только что сделали обрезание.
- Так полагается, - объясняет Быстров, - после рамадана.
Они отходят с Быстровым в сторонку перекурить и начинают говорить между собой на... персидском языке.
- Вы что, мужики, - ехидно интересуюсь у обоих, - посекретничать решили?
- Ой, - машет рукой Степанов, - все никак не привыкну. Мне с Быстровым проще на дари разговаривать, чем на русском, честное слово!
По-настоящему Юра освободился только лет пять назад, когда Суфи Поянда отпустил их из лагеря, находившегося высоко в горах. Этот полевой командир не признавал официальной власти ни при одном президенте Афганистана, да и сейчас в район, который он контролирует, не суются ни американцы, ни талибы.
Как Степанов сумел выжить в этих условиях, уму непостижимо. Юра говорит, что фактически находился на положении крепостного крестьянина - не имея ничего, кроме рук и головы. Да и сейчас весь его домашний скарб уместился в три чемодана. Это вещи жены и ребенка.
Бывший военнопленный взял в жены девушку из горной афганской деревни, воспитанную в строгих правилах. Все время, пока мы были у него дома, она простояла у плиты, на маленькой кухне за занавеской. А мы разместились в соседней комнате, развалившись на подушках, обтянутых малиновым плюшем.
Юра принес на подносе стаканы с зеленым чаем и несколько тарелок с орешками, изюмом и печеньем. Мы неспешно распивали чай и обсуждали детали Юриного переезда в Башкирию.
- Давайте еще неделю подождем? - просительно смотрит на нас Степанов. - Мне надо с финансами определиться.
- Но мы же все тебе оплачиваем, что ты волнуешься? - удивляется представитель комитета Рашид Каримов. - Какие еще финансы?
Выясняется, что Юра должен продать свой магазин на перевале, чтобы на вырученные за него деньги некоторое время жить в России. Мы с Рашидом переглядываемся - товарищ не понимает, что страна у нас сейчас совсем другая по сравнению с той, из которой он уехал двадцать лет назад. Да и сколько ему дадут за этот, с позволения сказать, магазин - обычный дукан, которые в немыслимом количестве теснятся вдоль дороги по обе стороны Саланга.
Двадцать лет назад он приехал сюда гражданином СССР, а теперь покидает эту страну афганцем, сын которого не знает ни одного слова по-русски.
- Ничего, - обещает сам себе Юра, - вернемся на Родину, я его быстро научу.

Напечатать

Жизнь 00:01 / 17 Октября 2025 35582

Сюрпризы капсулы времени

19 октября на планете отмечают Международный день написания писем в будущее

Марина Крючкова

Труд

Свитки из капсулы времени 1929-1931 годов, в которой хранится свиток с автографами Американского легиона и Женского вспомогательного корпуса. Фото:© m11,globallookpress.com

«У нас зарплата плотника 5 разряда 180-200 рублей. С продуктами вроде ничего, а вот мяса не видим годами. Наш руководитель Брежнев отправляет все за границу, в Камбоджу, Индию, Иран, Корею»......