Дело было зимой, в самом начале 90-х. Как-то раз кишиневская полиция получила от осведомителя информацию о том, что активисты Народного фронта собираются облить краской бюст Пушкина.
А надо сказать, что бюст особенный. Во-первых, это старейший кишиневский памятник. Во-вторых, установить его решили сами горожане в память о пребывании великого русского поэта в Бессарабии. Мечтали, что город украсит копия московского Пушкина работы скульптора Александра Опекушина, но поменьше — в человеческий рост. Однако на целого Пушкина денег не хватило. По подписному листу собрали 1000 рублей золотом, а требовалось никак не меньше 2000. Решение подсказал сам Опекушин. «Позвольте предложить Вам бюст колоссальный, т.е. голова в ту же величину и с той же модели, что на московской пушкинской статуе», — написал он инициаторам установки. Сошлись на том, что будет бюст. Сделали для него пьедестал с надписью: «Пушкину, 26 мая 1884 года». На тыльной части пьедестала выбили строки из стихотворения «К Овидию» «Здесь лирой северной пустыни оглашая, скитался я...» и указали годы пребывания поэта в Бессарабии: 1820-1823.
Кишиневцы и сегодня любят своего Александра Сергеевича. В каждой семье есть фото на его фоне, каждый влюбленный хоть раз назначал встречу «у Пушкина». Бюст русского поэта не тронули даже в те годы, когда Бессарабия входила в состав Румынии, а в 1937 году даже продублировали строки из пушкинского стихотворения на постаменте на румынском языке.
И вот кто-то решил облить этот памятник. Постовые дежурили исправно, но в какой-то момент ночью злоумышленники все-таки выплеснули на поэта краску. В эту же ночь постовым выдали лезвия, керосин и указание навести порядок к утру. Несчастные полицейские терли памятник керосином, скребли лезвиями, но избавить тонко проработанный бюст от вязкой краски не могли. И тут кому-то пришла в голову отчаянная мысль. Сверкнул огонек зажигалки. Керосин, которым до этого щедро поливали бюст в надежде смыть краску, загорелся факелом. Спасибо, керосин горел недолго, и памятник не получил повреждений. Краска была полностью уничтожена, а смыть копоть оказалось совсем просто. Первые лучи солнца Пушкин встречал идеально чистым.
