В своем веселом научпопе супруги Пиз приводят уйму баек о разных американских парах, но поначалу Хауссман отказывается ими пользоваться, обстоятельно рассказывая о знакомствах и разлуках нескольких немецких пар.
Вкупе с бородатой шуткой о том, что мультиоргазм похож на эпилептический припадок, это придает картине легкий палеонтологический оттенок, что усугубляется разными сценами с неандертальцами. Созданная Хауссманом громоздкая конструкция не вполне соответствует легкомысленному жанру романтической комедии, но режиссер оправдывает сам себя, вложив в уста одной из развратных героинь фразу: «Венеция — это город любви, а Берлин — это вторая родина!».
Сперва это наводит на мысль, что таким образом Хауссман издевается над румяной пизовской прямолинейностью и его последователями из различных гламурных журналов, утверждающими, что все представители одного пола одинаковы. Однако с середины картины режиссер начинает Пиза щедро и отчасти уважительно цитировать, сперва объясняя, например, что тоннельное зрение мешает мужчинам найти в холодильнике масло, а затем аккуратно подводя к тому, что современный человек мало чем отличается от первобытного.
Эта неновая мысль хорошо объясняет принцип картины: если человек вообще не меняется, то чего ради придумывать для него новые шутки, музыку и сюжетные ходы? И тогда тем более понятно, отчего в наш прокат сейчас вышел фильм, показанный
