ПУШКИН, СТОРОЖ КУЗЬМА И ФУЭТЕ

Главная Жизнь 01:01 18 Июля 2001 141

Ольга Васильевна Лепешинская - народная артистка СССР, четырежды лауреат Государственных премий. Великая балерина, известная всему миру и в нашей стране.Она и сейчас служит искусству, являясь активным общественным деятелем.

Павлова Аза

Напечатать

МОИ родители очень хотели иметь мальчика. В семье существует легенда, что, когда у мамы появилась девочка, она, движимая этим желанием и чувством юмора, заявила: "Нет, нет, не возьму, хочу мальчика". Меня и звали в детстве Лешей. Конечно, от сокращенного "Олечка, Олеша", но все-таки...
Вместо того, чтобы пойти, как мечтал отец, по его стопам инженера-мостостроителя, я стала балериной.
Его утешал друг - отец Сергея Владимировича Образцова: "Дети пошли не в нас. Твоя - пляшет, так она хоть девочка, а мой-то - парень, а играет в куклы". Забегая вперед скажу, что свой первый орден "Знак Почета" или "Веселые ребята", как его называли, я получила в 17 лет, немного раньше отца, уже будучи солисткой балета Большого театра.
Судьба, конечно, благосклонна ко мне, но снабдила при этом и характером, с которым идти по предназначенному ею пути было легче. На нынешнем языке людей с таким характером называют "упертыми"
НАЧАЛО "упертости" (нравится слово!) отмечено в четыре года. Отец из дворянского рода, и мы как-то гостили в имении его брата. Там был фонтан. Я хотела ходить по узкому барьеру фонтана без посторонней помощи. Шла, летела вниз, карабкалась на барьер, опять шла и падала. 10 раз я "летала", нос от ушибов стал черным. Но на 11-й раз прошла весь путь, удерживаясь на узеньком барьерчике. Потом в жизни таких "сцен у фонтана" было предостаточно.
Вот хотя бы история с открытием во мне балерины и поступлением в балетную школу Большого театра. Летом жили у приятеля отца на даче в Ялте. Напротив, в курзале, по вечерам играла музыка: Чайковский, Штраус. Я на веранде была одна, в ночной рубашке танцевала что-то свое. Но соседка - балерина, наблюдавшая за мной из соседнего дома, изумленно отметила, что я идеально точно своими движениями попадала в музыку, они сливались с ней и даже ее выражали. Пораженная, она посоветовала непременно отдать меня в Московскую балетную школу.
Папа и я громко протестовали. У нас были другие планы: строим мосты. Но и мама, наверное, была немного "упертая", взяла за руку и отвела в школу.
А меня не приняли! Но тогда, забыв про строительство мостов, я загорелась: "Стану балериной!" Попросила отдать в частную школу. Училась-училась, вдруг вызвали и зачислили на место заболевшей девочки.
Я уже кое-что умела неплохо делать и к концу первого учебного года переместилась с "галерки" - от самого заднего станка, вперед, став второй ученицей.
Меня не смог сбить с пути даже известный композитор Ипполитов-Иванов. Я неплохо играла на фортепиано. Прослушав меня как-то на экзамене в балетной школе, он сказал маме: "Да заберите вы ее из школы, приведите ко мне, пусть кончает консерваторию". Мамин и мой характеры не позволили это сделать. Как мы с мамой, сторожем балетной школы Кузьмой боролись за овладение балетным искусством - отдельная песня.
ФУЭТЕ - визитная карточка балерины. Технологию его описал... А.С. Пушкин: "стоит Истомина, она... одной ногой, касаясь пола, другою медленно кружит...". В 5-м классе мы уже делали фуэте, но я вылетала с шестого, а надо было делать - 32!
Сторож Кузьма в фуэте ничего не смыслил, но разбирался в папиросах, из коих предпочитал "Казбек". Мама разобралась в привязанностях Кузьмы. Результат: он получал каждый вечер пачку "Казбека", открывал школу и зажигал свет в большом зале, а я овладевала балетным искусством. Чертила сначала большой круг, потом - все меньше и крутила, крутила... Сначала 8, потом - 14 и наконец заветные - 32. Дело дошло до того, что на спор, по молодости и глупости могла сделать 64. На сцене - не решалась, хотя среди классических 32 делала 8 двойных, т. е. фактически все-таки 40 фуэте. Это изумляло зрителей и шло под аплодисменты.
ЛЕГКА и весом и характером. Так сказал Марис Лиепа. Мой характер нравился партнерам, а ими были почти все замечательные танцовщики тех лет: Владимир Преображенский, Саша Царман, Асаф Мессерер, Алексей Ермолаев, Юрий Жданов, Михаил Габович, Павел Гусев. Бесстрашие на сцене в полете, прыжках объясняется не только техническими возможностями балерины, но и уверенностью в партнере. В концерном номере "Вальс Мошковского" я как бы с разбега и большого расстояния, отрываясь от пола, летела в руки партнера Павла Гусева. Он не только ловил такой "снаряд", но делал это красиво, ставил меня на ноги, и танец продолжался.
Мне пришлось танцевать в спектаклях и концертных номерах иных балетмейстеров, про которых не они, а я точно знала: это боги или гении...
Л.М. Лавровский, Р.В. Захаров, В.И. Вайнонен, В.М. Чабукиани, Л.В. Якобсон и другие помогали балерине заставить публику забыть и о существовании балетмейстера и о самой балерине, а видеть Китри, Одетту, Жизель, Тао Хоа и сопереживать им.
Этого не скажешь о некоторых сегодняшних хореографах с их самовыражениями в спектаклях и концертных номерах. Скорее подходит оценка, приписываемая Бернарду Шоу: "Танцы - перпендикулярные выражения горизонтальных желаний". Точное определение: прямые линии ног и рук, длительное "катание" вдвоем или поодиночке по сцене, построение нечто вроде пирамид... Эта "геометрия" действительно сочетает "перпендикулярные" средства и "горизонтальные желания". Разве такое отвечает критериям искусства балета: будить чувства, мысли, возвышать и заставлять сопереживать? Разве это балет? Что-то другое.
СТАНЦЕВАВ за 30 лет на сцене Большого театра главные партии в 24 балетах, убедилась: "наша служба тоже и опасна и трудна". На сцене всякое случалось, но зритель не должен был знать, какой труд, напряжение, а иногда и опасность стоят за легкостью фуэте, па-де-де и т. д.
На балете "Красный мак" в первом акте я - Тао Хоа, танцевала перед капитаном советского судна, зашедшего в Китай. В знак восхищения он дарит мне красный мак. Танец шел под тихую музыку: по-моему, играла одна арфа. В тишине раздался треск. Его слышали не только артисты на сцене, но и моя сестра во втором ряду партера. Решили: лопнула в пуантах очень твердая стелька, посочувствовали, как я дотанцую. А меня пронзила почти до потери сознания острая боль в ноге. От напряжения лопнули в стопе 4 (!) плюсневые косточки. На счастье, по сцене несли паланкин с занавесочками, я нырнула в него, успела помахать ручкой изумленному капитану и, оказавшись за кулисами, потеряла сознание. Во втором акте меня заменила Раиса Стручкова.
На гастролях в Черновцах на сцене театра не было рампы (небольшого барьерчика). По ходу танца Володя Преображенский высоко поднял меня в поддержке, сделал два шага и... мы летим в оркестровую яму. У меня мгновенная мысль: упаду на Володю - сломаю ему позвоночник. В полете отделяюсь, стремлюсь упасть на ноги и от боли в пятках падаю. (Слава Богу, что оркестр из-за аншлага переместили и яма была пустой.) Какой-то генерал (а мы давали шефский концерт для военных) перемахнул через барьер и вместе с Володей, теперь уже в двойной поддержке, подняли меня вверх на сцену. Чтобы показать публике, что жива и "в порядке", нахожу силы дойти до кулисы и падаю на руки артистов. На крики в зале: "Врача, врача!" в гримерную пришел врач - огромный рыжий человек, с громадными ручищами, покрытыми длинными рыжими волосами, да еще сильно косящий одним глазом. Он оказался... ветеринаром, осмотрел ногу и с силой дернул за пятку. Я заорала, ветеринар по привычке сказал: "Т-п-р-р-у, не балуй!". Сразу стало легче, и я расцеловала мохнатого спасителя.
БРИГАДА артистов Большого театра, в которой была и я, с 1942 года и до конца войны выступала на фронтах. День Победы встречала в Варшаве. Бригадиром была народная артистка СССР Валерия Барсова, ее замом - Максим Дорминдонтович Михайлов. Танцевать приходилось под звуки канонады, на песке, цементе, траве, перепрыгивая через кустики. Выступали и в церкви, в связи с чем Михайлов, бывший до театра дьяконом, пошутил: "Ну вот я и вернулся в церковь".
В 1943 году после взятия нашими войсками Харькова маршал Г.К. Жуков пригласил нас в свой бункер. Мы были голодные, и Жуков первым делом накормил нас обедом. Потом И.С. Козловский очень проникновенно спел новую песню Н. Богословского "Темная ночь". Суровое лицо маршала потеплело, в глазах стояли слезы, он подошел к Козловскому и обнял его. Мы плакали, не стесняясь.
Я ЗЛОСТНО нарушала завет великой Анны Павловой.
Она сказала так: "Артист должен знать все о любви и научиться жить без нее". Очевидно, чтобы посвятить себя целиком искусству.
Каюсь, не смогла и трижды выходила замуж. В свое оправдание скажу, что на моем пути встретились замечательные люди. Первый брак - юношеская влюбленность. Второй муж - Леонид Ройхман был мужественным, интересным, талантливым человеком. Генералом "в штатском..." Только на его поминках, спустя много лет чуть-чуть приоткрылась тайна его профессии. Оказывается, он был автором легенды разведчика Николая Кузнецова, который работал у немцев, выполняя наши задания.
Мне же довелось "прикрывать" мужа у Берии, когда тот после войны его арестовал. В 3 часа ночи приехали и за мной, отвезли в особняк Берии, усадили за большой стол в хорошо обставленной библиотеке. Берия почему-то не сел, а ходил за моей спиной, отчего было еще страшнее, и коленки мои колотились о ножку стола. Внешне я держалась и на вопрос Берии: "Вы, что, не верите советской власти, что ваш муж виноват?" Ответила: "Верю, но говорю с вами как коммунист с коммунистом. Если виновен - нужны доказательства, если их нет - должен быть освобожден".
Меня вернули домой. Позднее сделали обыск, изъяли две фотографии: на одной - Молотов с Риббентропом, на другой - Сталин с трубкой". Остается гадать: чем компрометировало Ройхмана то, что Молотов сфотографирован с Риббентропом? Совсем нельзя понять: Сталин-то всегда с трубкой. Что за вредный знак - это фото?
Какой был расклад таких "доказательств" и моей пламенной речи? Через 2-3 недели Ройхмана выпустили.
С Алексеем Иннокентьевичем Антоновым мы познакомились случайно, не зная, кто есть кто. Я пережидала дождь после концерта, он предложил подвезти меня домой. Посмотрела и влюбилась с первого взгляда: статный, красивый, интеллигентный... По дороге "вдруг вспомнила", что мне надо на дачу. Антонов подвез и к даче, но я (о женское лукавство!) поняла, что правильнее - домой. В итоге у нас было время поговорить и познакомиться.
Ему, как, оказалось уже позднее, полководцу, начальнику Генштаба в годы войны, который мог возражать Сталину, а впоследствии - начальнику Вооруженных сил Варшавского Договора, одному из 15 среди наших маршалов и руководителей держав, награжденных орденом "Победы", и в голову не пришла стратегия знакомства, которую придумала я. Антонов без затей попросил мой телефон. Вскоре мы поженились. В 1962 году он умер, и у меня внутри что-то сломалось. Год не могла танцевать. По совету Улановой (наши столы в гримерной стояли рядом) все-таки попробовала выйти на сцену, но поняла, что больше танцевать не смогу, и в 1963 году ушла из театра.
Педагогом-консультантом объездила весь мир. Где-то давала уроки, где-то создавала балетные школы. Абитуриентов искала иногда почти так же, как нашли меня, прямо на улице. Видишь девочку с подходящими данными: "Девочка, не хотите заняться балетом?"

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 15686

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...