Кевина Смита любят за фильм «Догма», за роль Молчаливого Боба, за то, что он назвал свою дочку именем героини комикса. За нежнейшую комедию «Зак и Мири снимают порно» и за грубоватую — «Двойной КОПец». «Красный штат» не похож ни на один из вышеперечисленных фильмов, хотя, представляя картину на фестивале «Санденс», Смит не обошелся без акции: против показа фильма протестовали сектанты, но впоследствии выяснилось, что этот митинг был не постановкой Смита, а выступлением реальных религиозных фанатиков.
«Красный штат» больше напоминает фильмы Майкла Мура — и тем, что происходящее на экране ближе к документальной съемке, чем к художественному вымыслу, и тем, что смотреть картину Смита страшно: чувствуешь себя обреченным, понимаешь, что Бог правду видит, да не скоро скажет, убеждаешься в том, что человечество неизлечимо.
В маленьком городке
От Смита по привычке ждешь веселья, ждешь парадокса — особенно когда в кадре появляется толстяк Джон Гудман, играющий агента ФБР. Но ничего смешного не будет — будет кровь, грязь и перестрелка, такая же долгая, как и обличающая грешников речь Купера в первой части фильма. Прервет ее лишь звук трубы, который сектанты и ошарашенные фэбээровцы примут за начало Судного дня.
Смит действительно хотел ввести в свою картину всадников Апокалипсиса, но передумал: этот эпизод точно посчитали бы комическим. Вместо этого все закончится вполне буднично: трубный глас, как выяснится, издавала ржавая сирена, которую специально купили соседи Купера, враждовавшие с сектантами.
Слово «соседи» (как вариант слова «ближние») — ключевое для фильма «Красный штат». Мир дробится на части, люди разделяются на кучки, не понимают и ненавидят друг друга, отстаивая свое путем уничтожения чужого, и возлюбить их — невероятно трудное, почти невозможное дело. У Смита, кажется, на этот раз не получается.
