Расчлененка по-питерски

Главная Жизнь 17:01 22 Октября 2022 26809

Корреспондент «Труда» ведет вас тропами, хранящими кровавые тайны

Напечатать

Тот самый дом. Фото из открытых источников

В Адмиралтейском районе города на Неве неспокойно. Возле здания издательства и типографии «Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон» по Прачечному переулку, 6 наметилась общественная активность — обитатели окрестных домов проводят народные сходы в защиту памятника архитектуры. Люди настроены решительно: снос объекта культурного наследия грозит и повреждением их собственных жилищ. Ни оказавшийся под угрозой памятник, ни окрестные дома, которым лет по двести с гаком, не выдержат рытья котлована и вбивания свай.

Водном из соседних домов, бывшем особняке Монферрана на набережной Мойки, расположено отделение Следственного комитета. Градозащитники надеются, что солидное соседство поможет защитить памятник от сноса. Между тем этот снос анонсировал КГИОП, опубликовав акт экспертизы с перечнем работ по реконструкции и приспособлению здания в Прачечном переулке под гостиницу. Дом, где с конца XIX века до 1930-х издавались лучшие энциклопедии на русском языке, и поныне являющиеся мечтой библиофила, состоит из четырех флигелей. Нынешний его владелец обещает сохранить фасадную стену одного из них. Ни внутренние конструкции памятника, ни дворовые корпуса не защищены. Градозащитники же требуют взять под охрану все здание целиком.

Недавно краевед Анна Север провела экскурсию, в ходе которой напомнила о захватывающих историях, связанных с этими местами неподалеку от Исаакиевской площади. На набережной Мойки происходили события, оставившие след не только в жизни, но и в литературе. Достоевский населил округу своими героями, истории которых нередко брал из уголовной хроники. Если убитая Раскольниковым старушка жила неподалеку, но все же не на Мойке, то разрубленные части тела вполне реальной девушки, убитой доцентом-расчленителем Соколовым три года назад, были натурально выброшены в реку под окна Следственного комитета. Хотя и эта леденящая душу история тут не первая.

На другом берегу реки, на Почтамтской улице, 20, находится дом, одним торцом выходящий прямо на Мойку. О нем вспоминает поэт-акмеист Георгий Иванов: «В «Красной газете» начала марта 1923 г. можно отыскать заметку приблизительно такого содержания: «На льду реки Мойки против бывшей протестантской кирхи рядом с прорубью обнаружена шкатулка накладного серебра фирмы Фраже с инициалами В.Б. В шкатулке, завернутая в наволочку с теми же инициалами, оказалась отрубленная голова мужчины средних лет с большой черной бородой».

Два поэта — Иванов и Адамович, оказавшиеся втянутыми в загадочную историю убийства

С этой заметкой другой поэт, Георгий Адамович, впервые познакомился в редакции «Всемирной литературы». Кассир, платя ему гонорар, протянул только что вышедший номер: «Георгий Викторович, ужасти-то какие и совсем рядом с вами. Вот прочтите — голова, прорубь...»

Что ответил Адамович, не знаю. Прорубь он сам предварительно нашел. Но мельхиоровую шкатулку с инициалами тетки В.Б. (Вера Беллей) бросил неудачно, мимо проруби. Место было действительно рядом: налево, за угол от Почтамтской 20, Большая Морская кончается под острым углом, сливаясь с набережной Мойки (именно в том месте, где сейчас находится Следком. — «Труд»).

Труп был найден несколько дней спустя в багажном отделении Николаевского вокзала. Вскоре обнаружился и маклак татарин, которому «неизвестный гражданин небольшого роста» продал пальто, костюм и шапку убитого. Продавец был Адамович.

«Труп рубили на куски в ванне, рос-кошной, белой, на львиных лапах, в кв. 2 по Почтамтской, 20, — цитирую „Дело Почтамтской улицы“ Георгия Иванова. — Клеенка и корзинка были заранее припасены, но упаковали плохо — в багажном отделении обратили внимание на проступившую сквозь корзинку кровь. Стенки ванной комнаты, разрисованные кувшинками на лазурном фоне, забрызганы кровью, белоснежный кафельный пол залит, как на бойне. Кругом креслица, тумбочки, шкафчики — буржуазный уют конца XIX века».

О кровавых событиях в доходном доме писал в своем исследовании «Когда замрут отчаянье и злоба» и литературовед Андрей Арьев. «2 мая 1923 года в «Красной газете» похожая информация нашлась: «Еще 8 февраля сего года из реки Фонтанки был извлечен железный ящик, в котором оказалась завернутая в разные тряпки голова мужчины, на вид лет сорока пяти, с черной бородкой, бритыми щеками, на голове плешь, с волосами на затылочной части. Одной из характерных примет является то, что во рту жертвы имеется на коронных зубах 13 золотых коронок, по-видимому, недавно выполненных. С головы сделан фотографический снимок. Она находится в покойницкой больницы имени профессора Нечаева (б. Обуховская), для о-смотра и опознания. Дело об этом преступлении ведет Нарслед 10 отделения гор. Петрограда и уголовный розыск».

По словам Арьева, 2 мая 1923 года Георгий Адамович был и от Фонтанки, и от Почтамтской за 2 тысячи верст — в Ницце, как раз у своей тетушки Веры Беллей. Так что никто ему у кассы в издательстве «Всемирная литература» ничего сказать об этой заметке не мог. Да и не содержится в ней никаких указаний на подразумеваемое Георгием Ивановым место преступ-ления. Более того — найден «железный ящичек» в Фонтанке, а не в Мойке. То есть довольно далеко от Почтамтской. Мойка видна из окна квартиры № 2 на Почтамтской, 20, да и полноводная Нева к ней много ближе, чем Фонтанка. И добраться до Фонтанки, минуя Мойку, невозможно. Не слишком рациональный поступок, если принять версию Георгия Иванова о заранее обдуманной акции: тащиться с уликой к Фонтанке через две реки — Мойку и Екатерининский канал.

Андрей Арьев, написавший книгу о жизни Георгия Иванова, сомневается в том, что два поэта участвовали в убийстве. «Возможно, какое-то преступление на Почтамтской, 20 и произошло. Но весьма и весьма сомнительно непосредственное участие в нем Адамовича. Представляется, что и сам Георгий Иванов Адамовича в убийстве не обвинял, в воображении ему мерещилось нечто в духе его прежних полубеллетристических фельетонов. То, что ему казалось достоверным, сводилось первоначально к следующему: „Было мокрое дело с целью грабежа. Прекращено оно было по приказанию Че-ка. Уголовный розыск все раскрыл — и сообщил сведения газетам — замолчал по приказу оттуда. Я тут не более при чем, чем примерно Вы или президент Эйзенхауэр“. Это из письма Р. Гулю от 14 ноября 1955 года».

В общем, в этой истории до конца так ничего не ясно и едва ли когда-то прояснится. Если я вас еще не запугала окончательно, то советую погулять по этим местам Адмиралтейской части бывшей столицы Российской империи, где жила знать и где каждый дом хранит много историй. Хочется верить, что здание издательства и типографии «Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон» по Прачечному переулку останется подлинным, как и многое в этих местах пока что.

Кстати, рядом с особняком Монферрана окнами на Мойку находится ресторан «Идиот», который многие хвалят. Вот, кстати, пример уважительного отношения к памятнику и достойного приспособления к современным нуждам. Несмотря на двусмысленное название заведения.

Петербург история Убийство

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 19708

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...