Отец пятерых детей, придумавший котенка по имени Гав, похожего на всех малышей мира, Мартышки, которой все на свете нужно знать, невозмутимого Удава и Попугая, умещающегося в нем ровно 38 раз, несмотря на солидный возраст, вовсе не собирается взрослеть. Стареть – тем более. О своем соратнике по борьбе за внимание юного (и не очень) зрителя рассказывает художественный руководитель театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз.
– Знаменитая формула Станиславского «для детей, как для взрослых, только лучше» – это как раз про Гришу. Мы вот-вот сыграем его «Вредные советы» в семисотый раз. Спектакль идет больше десяти лет, и последние лет пять я думаю: все, играем последний сезон. Но на каждом спектакле зал – до отказа. И никто из драматургов ничего более оригинального и свежего в театр не приносит. Может, к тому времени, как мы тысячный спектакль сыграем, в репертуарном портфеле появится что-то достойное.
Спектакль посмотрело около 250 тысяч зрителей. Многие, сам знаю, не по одному разу. Нередко подходят папы, именно папы, у мам, видимо, терпения больше, и говорят, что спектакль им очень понравился, вот только дети ужасно мешали, так что они придут еще раз, но без них, а лучше прихватят с собой маму. Чтобы родители привели ребенка в театр и сдали капельдинерам, а сами коротали время в кафе – такое у нас большая редкость. Если их нет рядом с ним в зале, ребенок начинает думать – то, что он смотрит, маме с папой не интересно. Тогда почему он должен здесь сидеть?
Взрослый должен все переживать вместе со своим чадом: спектакли, книги, музыку, даже обычный пейзаж за окном: тогда можно сравнивать впечатления, оценивать их, одним словом обсуждать событие. А не друг друга. Гриша любит повторять, что конфликт возникает тогда, когда людям не о чем говорить. Они тогда просто переходят на личности.
С Гришей удивительно легко. Ему, как любому по-настоящему талантливому человеку, не нужно ничего из себя изображать. А своей более чем заслуженной славы он даже стесняется. Хотя, по моему мнению, его смело можно записывать в классики: то, что он пишет, спрягается и со временем написания, и с временами последующими. Именно это с поэзией Остера и происходит. Впрочем, он сам себя поэтом, кажется, не считает: Во всяком случае, на вопрос, каким размером написаны советы, отвечает, что это «ритмическая проза». Но проза это или поэзия – не суть важно. Важно, что его книжки читает с неизменным интересом уже четвертое, а то и пятое поколение детей.
Первые его читатели уже сами читают его книжки своим детям. Потому что это такие антиучебники жизни, которые помогают детям взрослеть, а взрослым не забывать о том, какими они были в детстве и о том, как к ним тогда относились их собственные родители. Одна из любимых подковырок Остера: дочка должна безропотно идти в балетную школу на том основании, что мама мечтала стать второй Плисецкой, но встанет ли мама к балетному станку, если дочка заявит, что хочет видеть ее балериной, а не бухгалтером?
Книги Григория Остера адресованы взрослым не меньше, чем детям. Родители не всегда понимают, как обращаться с детьми. Но детям понять логику старших еще сложнее. В то, чего не понимаешь, невозможно верить – вот где корни противостояния отцов и детей. Когда молодые начинают доказывать, что опыт предыдущих поколений им без надобности, поскольку количество информации в мире удваивается чуть ли не каждый год, все больше и больше увеличивая разрыв между поколениями, Гриша приводит убийственный аргумент: увеличивается только объем «технологической» информации, художественная и нравственная остается неизменной. Пирамиды впечатляют нас не так, как древних египтян, но впечатляют же. От неразделенной любви или предательства мы страдаем так же, как люди 3000 лет назад. Человек мало меняется по сути своей. И главное, что ему нужно в жизни – это любовь. В книгах Остера ее неисчерпаемый запас – берите и используйте по максимуму.
