Да я и сама это знала. Тогда, несколько месяцев назад, под Сталинградом погиб мой отец. Убил его, может быть, вот такой же фашист-наблюдатель, маячивший в рамке оптического прицела. Я закрыла глаза и нажала курок... Наблюдатель упал. На следующий день перебежчики-финны подтвердили, что выстрел был точным.
Нас, девчонок, выпускниц снайперской школы, только что прибывших в 163-й стрелковый полк на Карело-Финский фронт, сразу зауважали. А меня вскоре отправили с группой разведчиков на захват "языка". Готовился прорыв "Линии Маннергейма", срочно требовались сведения о передислокации частей противника. Затемно вся группа выдвинулась на нейтральную полосу, где были заранее отрыты небольшие ячейки. Когда светало, наша артиллерия стала лупить по траншеям противника. Потом канонада стихла, и разведчики рванулись вперед. Но их тут же пригнули к земле пулеметные очереди. Теперь все зависело от снайпера...
Пулемет длинными очередями бил из узкой щели дзота. Пройдут считанные минуты - и фашисты придут в себя после артналета. Тогда разведчикам несдобровать. И не будет "языка", от которого тоже зависит направление главного удара в предстоящем наступлении и многое другое, что определяет успех операции. Я прицелилась и выстрелила. Но пулемет продолжал поливать разведчиков свинцом. Значит - мимо. В эти минуты и поняла, что самое тяжелое на войне - оставить стреляющего врага живым. Даже не за себя страшно - за тех ребят, что лежат, уткнувшись носами в землю. За тех, кто должен завтра пойти штурмовать эту линию укреплений.
Столько лет прошло, а все еще помнится второй выстрел. Как неторопливо выцеливала врага, как нажимала курок. Я должна была убить пулеметчика вторым выстрелом, потому что на третий времени не оставалось. Пулемет замолчал...
Разведчики тут же рванулись к траншее и вскоре вытащили из нее "языка". За работу снова принялась наша артиллерия, чтобы прикрыть огнем отходящую к своим позициям группу. Очухались и фашисты. Земля вокруг вспухла от разрывов мин и снарядов. Может быть, меня засекли, а может, били наугад. Первый осколок прошил плечо, второй угодил в руку, еще два - в бедро. Боли даже не чувствовала, доползла до наших окопов сама. Потом, уже в медсанбате, узнала, что осколком снаряда на нейтральной полосе был убит разведчик Толя Иванов, двоих ранило. А "язык" оказался офицером, от него были получены очень ценные сведения. "Линию Маннергейма" вскоре прорвали. Когда вернулась на передовую, меня вызвали в штаб. Поздравили с наградой, и тут же начальник штаба майор Бородович прикрепил к моей гимнастерке медаль "За отвагу". Вышла из штаба и сразу же попала в объятия подруг.
Это была первая награда на всех нас - двадцати четырех девушек-снайперов полка. Потом, конечно, были и другие боевые награды. Но все-таки первая - особая, ведь она - самая солдатская. Память о ней не только в душе, в бедре до сих пор сидят те два осколка, полученные на нейтральной полосе.
После войны вместе с подругами-снайперами сфотографировались у Знамени Победы. Кое-что обо мне написано в книге "Снайперы". Узнала об этом случайно. Книгу купил сосед, пришел и спрашивает: "А это не ты стоишь?". Глянула: "Батюшки!..". А рядом фотография Любочки Бесединой, командира взвода. К несчастью, она умерла в госпитале от ран...