МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВ: Я ЗАНОВО РОДИЛСЯ ПОД СТАЛИНГРАДОМ

Главная Жизнь 01:01 05 Августа 2003 0

85-летний юбилей отметил в этом году писатель Михаил Алексеев - Герой Социалистического Труда, автор романов "Солдаты", "Хлеб - имя существительное", "Ивушка неплакучая", "Драчуны", "Мой Сталинград", лауреат многих литературных премий. И 60-летие Сталингр

Катаева Нина

Напечатать

- Михаил Николаевич, вы давно задумали роман о Сталинградской битве, но появился он только что...
- Роман о Сталинграде мог выйти сразу после войны - по горячим следам, но я не решился тогда... Какой у меня был литературный опыт? После сражения на Курской дуге пригласили в маленькую дивизионную газету. Вот я и думал: поработаю в газетах, прибавлю себе сноровки на очерках и рассказах, потом можно вспомнить и о Сталинграде, к тому времени появятся документы и мемуары. Словом, дождусь лучших времен, думал я, а дождался худших...
Сталинград постепенно исчез с карт и из энциклопедий, явился Волгоград. Меня так коробило, так оскорбляло, что некоторые стали называть сражение под Сталинградом "Волгоградской" битвой. А некоторые хитрили, придумали, понимаете, - "битва на Волге". Но на Волге-то было много битв, Калининская, например, не такая масштабная, конечно, но очень горячая, унесла много жизней. А Сталинградская битва захватила Волгу от Астрахани чуть ли не до самого Саратова.
Дальше - больше... Начали угождать сильным мира сего, тем, кто на этот час оказался на вершине власти. Битва на Малой земле чуть ли не заслонила собой Сталинградскую. На Малой земле воевал Брежнев, а он был всего-навсего начальником политотдела армии - в масштабах войны таких начальников было сотни, если не тысячи. И вынудили бедного Георгия Константиновича Жукова вписать в мемуары о войне, что, когда он, как первый заместитель Верховного Главнокомандующего, был на южных фронтах, ему "очень хотелось встретиться с Брежневым Леонидом Ильичом, чтобы посоветоваться о некоторых вещах". Но не смог, потому что тот находился на Малой Земле, куда добраться было уже невозможно...
В этих условиях я, конечно, прекратил работу над романом. Решил писать о тех, кого хорошо знал, и про то, где был сам вместе с этими людьми. Но в 1993 году в "Роман-газете" все-таки вышла первая часть "Моего Сталинграда". В романе я сохранил подлинные имена всех героев, несмотря на совет моего друга Юрия Бондарева не делать этого.
- В художественной литературе это встречается нечасто...
- В том, что я оказался прав, меня убедило письмо женщины из Днепропетровска. Она написала, что из трех ее братьев ни один не вернулся с войны, все пропали без вести. И куда ни писали они с матерью, ни об одном ничего не узнали. И тут попался ей в руки журнал с моим романом, и в Иване Ахтырко, погибшем на моих глазах, она узнала младшего брата. Я рассказал ей, при каких обстоятельствах погиб Иван и где он похоронен.
... Шли мы с ним по дороге, и над нами появился немецкий истребитель. Я сразу кинулся в кювет, потому что знал, что тот будет пикировать и стрелять из пушки и крупнокалиберного пулемета. И кричу: "Ванька, почему в кювет не прячешься?!" Он отвечает: "А что они, за одним, что ли, будут гоняться? Нужны мы им, они ищут поживу крупнее". Я был политруком, а он комиссаром минометной батареи. Обзавелся трубкой, как у Фурманова из Чапаевской дивизии, и важно так ее покуривал. И вот с этой трубкой, не спеша, чтобы я без усилий догнал его, он так и шел по дороге. А истребитель спикировал, и я увидел, как прочертилась светлая строчка пулеметная. Прямо наискосок его и разрезало. Самолет улетел... Я нес его на руках до своих огневых позиций, помню, речка там была, светленькая такая, хорошая... Минометчики как увидели окровавленного моего друга, бросились навстречу. Они его знали... И как же горестно-счастлива была эта женщина, что полвека спустя обрела могилу брата.
А я ведь чуть было не согласился с Бондаревым. Но подумал и... покраснел от стыда. "Что же ты делаешь, - сказал я себе, - живых людей, которые были в твоем подчинении и на твоих глазах погибли в страшных боях, будешь заменять на вымышленных героев?" Погибнуть в сталинградском побоище было в порядке вещей, а остаться в живых - чудом. Все равно что заново родиться, так что я дважды родился: один раз от отца и матери в 18-м году, а второй - в феврале 1943-го, когда была одержана победа под Сталинградом.
- Неужели в романе нет ни одного вымышленного лица?
- Одно есть. Однажды мне пришлось замещать командира нашей полковой роты, потому что тот попросту струсил. Вот его фамилию я изменил, хотя он остался в живых. Попал в интендантскую академию, оказался в Ташкенте, а после войны писал мне из Одессы, что у него есть дети. Детей-то я и пожалел. Они наверняка всегда гордились, что их папа воевал под Сталинградом.
- Откликнулся ли кто из однополчан на "Мой Сталинград"?
- Кроме сестры Вани Ахтырко, никто. Я удивляюсь: не все же они вымерли, мои однополчане?.. Вот лет десять назад умер Степан Романов, с которым мы переписывались. Так после его смерти мне стал писать его сын Владимир. Я послал ему роман, и для их семьи было большой радостью читать об отце в книге. Степан очень хорошо воевал, а потом попал в плен. И бежал - целая глава в "Моем Сталинграде" посвящена этому.
- Любовь и война. Эта тема тоже затрагивается в романе...
- Расскажу вам одну лирическую историю. Из-под Сталинграда я писал письма одной девушке. Ее звали Оля. С ней мы познакомились в Сумах, на Украине, подружились. В романе "Мой Сталинград" рассказываю об этой светлой дружбе, которая, к счастью, не перешагнула тот рубеж, за которым было бы все другое. Из Сум в составе артиллерийского училища я был отправлен на фронт. Успел забежать к Олиным родителям и сказать, чтобы любыми путями уезжали из города, который не сегодня-завтра займут немцы.
Они успели уехать в Ирбит, на Урал. Через моих родственников Оля узнала мой фронтовой адрес, и началась наша сталинградская переписка. Оля сохранила не только все мои письма, но и конверты-треугольнички, в которые я их запечатывал, и недавно прислала все мне. А могла бы порвать письма и сжечь, потому что я не оправдал ее надежд. Да, я писал ей, что женюсь только на ней и ни на ком другом, если судьбе будет угодно сохранить меня на этой войне. Я даже написал ей: если веришь, что я останусь живой, можешь сейчас мне сказать, готова ли быть моей женой. И явно поторопился с этим письмом, думая, что после разгрома немцев под Сталинградом месяца через два капитулирует вся Германия, и мы встретимся с Олей в Сумах и действительно поженимся. А потом почувствовал, что любви-то нет... Любовь и дружба - это не одно и то же, и написал ей об этом. Мол, миленькая Оля, ты умница, ты светлая душа, но я, кажется, не люблю тебя. И, получив это письмо, не спеши читать его, потому что оно принесет тебе не радость, а горе, и я для тебя уже буду не любимым, милым, хорошим, а - самым ненавистным человеком на свете.
Через некоторое время я написал ей еще одно письмо, мол, ты замолчала, и это понятно, так мне и надо, и все-таки еще одна моя дерзость - давай продолжим переписку. Да, письма будут проникнуты другим духом, но, может, мы друг другу еще поможем, жизнь-то длинная. И войне конца не видать. Наша переписка продолжилась...
И вот недавно в журнале "Москва" были опубликованы эти письма с моими комментариями, в том числе и те, которые она получила после моего "рокового" письма - так она его назвала. Она долго не присылала его мне, но в конце концов все же прислала.
- Вы были свидетелем нашего триумфа в Сталинграде?
- Да, на моих глазах сдался в плен командующий 6-й армией, генерал-фельдмаршал Паулюс. Вначале разведчики выяснили, что Паулюс со всем своим штабом находится в подвале универмага, на площади около вокзала. Потом минометчики и артиллеристы ударили по универмагу, мы со своей батареей тоже были там. И немцы выбросили белый флаг. В здание вошли парламентеры. Мимо нас проехали шесть легковых автомобилей. Первым вывели Паулюса - высокий, худощавый, в длиннющей шинели - и посадили в первую машину. Генералов разместили в остальных. И повезли всех в Бекетовку, где находился штаб 64-й армии.
- Вы как-то рассказывали о военном музее на Ла-Манше. Чем он поразил ваше воображение?
- Об этом музее я рассказал накануне 60-летия разгрома немцев под Сталинградом в своем письме президенту Путину, оно было опубликовано в "Парламентской газете". В 93-м году меня пригласили во Францию на празднование 50-летия Сталинградской битвы. В Европе отмечали этот праздник более торжественно, чем у нас. До этого я был в Бельгии и Голландии - наблюдал то же самое. "Там, на Волге, вы спасли не только себя, но и нас всех, - говорили мне. - Если бы вы видели, какие же немцы стали добрые, когда узнали о разгроме 6-й армии Паулюса".
И вот на берегу Ла-Манша, в том самом месте, где союзники высаживали свой десант, я побывал в музее. Это громаднейший мемориал, посвященный второй мировой войне, там собрана кинохроника со всех фронтов. Две двери в этом музее. Входишь в правую, над которой значится год начала второй мировой - 1939-й, - и попадаешь в атмосферу войны. На твоих глазах рушатся дома, трассирующие пули летят прямо в тебя. Ты невольно шарахаешься от них и по широкой лестнице спускаешься все ниже и ниже, как бы в преисподнюю. И у самой нижней двери гид дотрагивается до твоего правого плеча и просит посмотреть наверх. А там огромными латинскими буквами написано слово - Stalingrad. И с этого момента лестница медленно начинает двигаться вверх, к левой двери, где написано - 1945 год. Год Победы.
Союзники в данном случае проявили порядочность и объективность, всем дали ясно понять, что перелом в войне произошел в Сталинграде. И мне хочется сегодня вспомнить стихотворение Егора Исаева, посвященное мне, но по сути оно посвящено всем участникам Сталинградской битвы, и, считаю, всем участникам второй мировой войны.
Мое седое поколенье,
Оно особого каленья,
Особой выкладки и шага,
От Сталинграда до рейхстага.
Мы старики, но мы и дети,
Мы и на том, и этом свете.
По духу все мы сталинградцы,
Нам Богом велено держаться...
- Михаил Николаевич, можно считать, что романом "Мой Сталинград" поставлена точка в военной теме?
- Нет. У меня задуман роман о том, как я служил в оккупационных войсках в Вене и где у меня родились две дочери. В нем расскажу, какие мы были "оккупанты" - кому только пришло в голову назвать так наших солдат? Нас встречали как освободителей, нам дорогу устилали цветами и национальными флагами, и я верю, что именно эта нота со временем станет определяющей в отношении к советским солдатам - солдатам Свободы - во всем мире.

Напечатать

Жизнь 14:30 / 06 Июня 2025 11628

Минобороны России рассказало об ответе на атаки военных аэродромов

При этом применялись высокоточное оружие большой дальности всех видов базирования, а также дроны-«камикадзе»

Фото: пресс-служба Министерства обороны РФ, globallookpress.com

В ответ на террористические акты правящего на Украине политического режима Вооруженные силы России нанесли массированный удар по украинским военным объектам. Об этом сообщила в социальной сети «ВКонтакте» пресс-служба Министерства...