В балетном мире за Матсом Эком давно укрепилась слава гения. Его драматический спектакль по Стриндбергу, поставленный в стокгольмском театре "Драматен", вызывает не столь экзальтированную реакцию, но все равно дает повод согласно кивнуть: к нам, несомненно, приехал человек даровитый. Чего стоит одно только начало представления, когда дочь бога Индры Агнес спускается на сцену с небес, руками и ногами вцепившись в театральный занавес. Небожитель-папа уже поджидает ее внизу. Пока дочка рывками сползает к людям, Индра восседает на бутафорском коне и конспективно обрисовывает для Агнес устройство земного мира. Одной такой сцены достаточно, чтобы одобрительно крякнуть: "Эк закрутил, эк придумал:"
Эк действительно напридумывал немало, но от легкой интеллигентной скуки публику это, увы, не спасает. Вполне возможно, что дело тут даже не в Эке, а в свойствах стриндберговской пьесы, которая, что называется, на любителя. Увлекшись в начале XX века буддизмом, шведский драматург вознамерился доказать, что земная жизнь - лишь скопище убогих иллюзий. Пересказать сюжет "Игры снов" столь же непросто, как передать содержание путаного сна, виденного прошлой ночью. Впрочем, у персонажей этого сна, в который невесть как попала изумленная Агнес, есть общее свойство: все как один мнят себя хозяевами жизни, реальность которой даже не пытаются подвергать сомнению.
Попытку вспорхнуть, оторвавшись от земной поверхности, актеры театра "Драматен" предпринимают лишь временами, и это, безусловно, лучшие моменты спектакля. Тут-то и становится видна истинная сила Эка-хореографа. Но, к несчастью, большая часть этого интеллигентного и безупречно красивого спектакля отдана бессвязным и несколько высокопарным стриндберговским диалогам, которые чем дальше, тем больше склоняют зрителя ко сну. Побольше бы игры, поменьше бы снов.