И 35 лет, как она же ее отменила. На этом фоне москвичи несут цветы к белорусскому посольству — сосед казнил двоих своих граждан, обвиненных в кровавом теракте…
Внедрение гильотины считалось актом гуманизма: прежние казнители заботились, чтобы казнь была помучительнее и позрелищнее, а тут все длится доли секунды…
В сегодняшних публичных дискуссиях, допустима или недопустима смертная казнь, удручает не озлобленность — естественно ненавидеть убийц, — удручает примитивность:
И
Может быть, подобная деликатность и уместна в вопросе, как расстреливают, но она совершенно неуместна в вопросе, кого расстреливают. Поэтому я без всякого смущения заявляю, что мне хотелось бы знать гораздо больше о личностях людей, казненных в Белоруссии, об их побудительных мотивах.
А месть наиболее жестоким агентам власти, устранение особо опасных, казнь предателей — забота вторая.
Сегодня многие эксперты вообще считают главным эффектом террористического акта его освещение в печати, по радио и телевидению. Именно потому, что главная функция террора — агитационная, «нормальные» террористы превращают скамью подсудимых в место для провозглашения пламенных речей. А если они молчат или бубнят
Слово я заключаю в кавычки отнюдь не потому, что мне известны
Неясно даже, левые они, правые, кого они рассчитывали привести к власти. Дестабилизировать обстановку — а что, собственно, означают эти слова? Добиться того, чтобы люди начали бояться ездить в метро? Или чтобы население утратило уважение к правительству? На чью мельницу лили сначала чужую, а потом и свою кровь эти молодые люди? Кто на этой крови поднялся или мог бы подняться?
Ничего в волнах не видно. Ясно одно: в тех преступлениях, мишенью которых являются не частные лица, а все население в целом, требуется и гласность еще гораздо более широкая, чем в обычных уголовных делах.
