В ГОСТЯХ НА ВОРОВСКОЙ "МАЛИНЕ"

Главная Жизнь 01:01 22 Сентября 2005 147

Писатель Валерий Поволяев завершает работу над книгой воспоминаний "Зебра в тельняшке". В ней он рассказывает серьезные и смешные истории о коллегах-литераторах. Одну из них мы предлагаем вниманию читателей "Труда".

Поволяев Валерий

Напечатать

Поэт Владимир Карпеко много и успешно работал в кино, писал слова к песням.
Очередной заказ, который Карпеко получил вместе с композитором Андреем Эшпаем, был интересный - написать три песни для фильма "Страницы былого", который снимался на Одесской студии. Две сочинили быстро - это были песни, вдохновляющие "на труд, на подвиг и славу", в духе того времени, а на третьей - хулигана Яшки Пятачка - споткнулись: не приучены были к таким песням.
Режиссер ругался:
- Разве это песня хулигана? Разве одесские блатные такое поют? Эти песни могут петь комсомольцы - передовики производства, а не хулиганы! Возвращайтесь в гостиницу и работайте!
Очередной вариант - четвертый по счету - режиссер также забраковал:
- Да это же песня ударника коммунистического труда! Яшка-хулиган не может петь такие песни. Дайте мне нечто такое, от чего задрожала бы вся Одесса!
Понурые Карпеко и Эшпай пошли писать пятый вариант хулиганской песни. Но и с пятым вариантом ничего не получилось - не шла песня!
Эшпай приуныл, Карпеко не хотел сдаваться:
- Пойдем, побродим по Одессе, малость развеемся!
Вышли из гостиницы "Красная". Погода стояла - лучше не бывает: вся Одесса высыпала на улицу. В сквере на большой скамейке несколько человек резались в карты. Неожиданно один из картежников - чернявый, востроглазый, в кепке-многоклинке, с челочкой, вольно выпущенной из-под крохотного козырька, с золотой фиксой, что указывало на принадлежность к определенному слою одесситов, - выругался:
- Тьфу, мать твою, опять кралечка вразрез!
"Кралечка вразрез" - это когда одна дама попадает между двумя тузами, этакий картежный бутерброд, а в игре "в очко" - самая досадная штука, перебор. Карпеко неожиданно остановился, потом потянул Эшпая за руку:
- Быстрее назад! В гостиницу! Сейчас мы напишем песню! Точно напишем!
Песню они написали на едином дыхании, буквально за полчаса. Продемонстрировали режиссеру. Тот обрадованно захлопал в ладоши:
- Вот теперь получилась настоящая хулиганская песня! Вы, друзья, попали в десятку!
В песне было всего три куплета. Эпизод, где она звучала, развивался следующим образом. Яшка Пятачок неспешно шел по бульвару с двумя гитаристами, дышал воздухом, любовался Одессой и самим собой, подмигивал встречным девушкам и вдохновенно пел:
- Два туза и между -
Кралечка вразрез.
Я имел надежду,
А теперь я - без.
Ах, какая драма,
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила мою-ю,
И теперь я бедный,
И худой и бледный,
Здесь, на Дерибасовской, стою.
Эпизод этот оказался одним из лучших в фильме.
- Девочки любили,
А теперь уж нет.
И монеты были,
Нету и монет.
Ах, какая драма,
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила мою-ю,
И теперь я бедный,
И худой и бледный,
Здесь, на Дерибасовской, стою.
Исполнив припев второго куплета, Яшка Пятачок заметил девушку необычайной красоты, приободрился, распушил хвост, по-индюшиному надул грудь и гоголем покатился по бульвару.
- Мальчики, на кралей
Не кидайте глаз.
Все, чем вы бренчали,
Витрахнут из вас!
- естественно, Яшка исполнял куплеты с одесским акцентом, но последнюю строчку он выдал с акцентом, скажем так, сверходесским.
Фильм был снят, получил высшую категорию, авторы - хороший гонорар, и Карпеко уехал в Москву. Через год он вернулся в Одессу. На местной киностудии запускался в производство очередной фильм, к нему нужно было писать новые песни. На киностудии его встретил знакомый режиссер, сообщил:
- Твоя песня из "Страниц былого" стала гимном одесских блатачей! Только поют они два куплета из трех, два первых куплета...
Через два дня Карпеко поздно возвращался в гостиницу от приятеля, у которого здорово засиделся, - было где-то около двенадцати ночи. На Канатной улице, недалеко от гостиницы, его встретили трое.
- Вас не обременяет пиджак, а заодно и часы? - с милой одесской непосредственностью спросил один из тройки.
- Нет, я как-нибудь донесу их до гостиницы сам! - в тон ответил Карпеко.
- Ми вам все равно поможем, - с вежливой улыбкой, явно досадуя, что такой умный гражданин не понимает совсем простых вещей, проговорил второй - видать, старший в "боевой" тройке.
- Меня раздевать нельзя! - заявил Карпеко.
- То есть?
- Я написал вашу песню!
- Какую? "Сижу на нарах, як король на именинах"?
- Нет. "Ах, какая драма, пиковая дама, ты мне жизнь испортила мою..."
- Врешь!
- Нет, не вру. Вы знаете два куплета, - вспомнил вдруг Карпеко разговор с режиссером, - а в песне их три. Третьего куплета вы не знаете.
И Карпеко громко, на всю темную пустынную улицу, спел третий куплет. Боевая тройка даже не стала совещаться: с такой скоростью человек не может сочинять гениальные одесские песни, а раз так - значит, этот почтенный гражданин не врет.
- Пошли с нами! - скомандовал старший.
Карпеко было интересно, чем же все закончится? Фронтовик, офицер, он не раз бывал в передрягах и не боялся ни ножей, ни пистолетов, все это он прошел на войне и научился чувствовать опасность спиной, лопатками, хребтом, корешками волос. Не боялся он и этих трех, наряженных в вельветовые куртки, в широкие брюки-клеш и кепочки-восьмиклинки, с челками, косо спущенными на лоб.
Шли недолго - минут десять. Миновав два квартала, очутились в пустом дворе, освещенном слабенькой лампочкой, затем попали в другой двор, не освещенный ничем, потом в третий, а из третьего двора уже попали в коридор, который вел в уютную, хорошо протопленную полуподвальную квартиру, довольно богатую, с роскошным столом, за которым сидели двенадцать человек. Стол ломился: крабы, икра черная и икра красная, языки, балыки, копченое мясо, твердая, как железо, дорогая колбаса трех сортов, рулеты, колбаса вареная с мелким жиром, колбаса вареная с крупным жиром, колбаса вареная вообще без жира - все самое свежее, самое качественное. Напитки - также сортов двенадцати, по числу присутствующих.
Во главе стола - спиной к двери - сидел молодой, с приятным лицом мужчина. Ему было лет тридцать, не больше, одет он был в превосходный костюм - сразу видно, заграничный. Когда мужчина обернулся, Карпеко увидел на лацкане пиджака золоченый "поплавок" - значок об окончании университета.
Вперед выступил старший "боевой тройки":
- Коська, мы привели к тебе человека, который написал нашу песню.
Коська посмотрел на Карпеко с сочувствием и барственно приказал:
- Пусть исполнит!
- А гитара есть? - спросил Карпеко спокойно, ничему не удивляясь, - на таких "малинах" ему уже приходилось бывать. Он мог даже рассказать биографию мужчины с университетским значком. Значок у него был свой, не купленный, а честно заработанный, хотя есть много уркаганов и с купленными значками, иной идет, украсив себя аж тремя "поплавками", но за версту видно, какие "университеты" он окончил...
Гостю дали гитару. Он прошелся пальцами по струнам, резко взял первый аккорд и запел. Исполнил все три куплета, не выделяя ни одного из них, и прихлопнул ладонью струны, как это делал в кино Яшка Пятачок. Наступила тишина.
Коська удовлетворенно приподнял брови и скомандовал:
- Дорогому гостю - стул!
Сидели долго. Пили вино и коньяк, Карпеко читал стихи - причем серьезные, и они были с пониманием приняты и оценены: мужчина с университетским значком знал толк в поэзии.
В половине третьего ночи Карпеко поднялся из-за стола, прижал руку к сердцу: пора, мол. Коська приказал:
- Дорогого гостя - проводить до гостиницы!
Когда прощались, старший, уже принимая поэта за своего, сказал на "ты":
- Коська велел тебе сегодня с шести до семи вечера гулять по Дерибасовской!
Карпеко, предвкушая продолжение истории, так и поступил - с шести до семи вечера честно дефилировал по Дерибасовской. Ровно в семь, минута в минуту, к нему подошел Коська, в изящном костюме белого цвета, в белых туфлях, с розой в петлице и университетским "поплавком", привинченным к лацкану, великосветски поклонился:
- Привет! Теперь ты можешь ходить по Одессе в любое время дня и ночи, мы тебя показали!
Больше никто никогда не останавливал Карпеко в Одессе и не предлагал "поднести" пиджак и часы.

Напечатать

Жизнь 00:15 / 07 Ноября 2025 9089

«С чувством гордости вышли 7 ноября советские люди на улицы Кенигсберга»

80 лет назад на нынешней площади Победы состоялся первый советский парад

Владислав Ржевский, Калининград

Труд

По площади чеканят шаг летчики, участвовавшие в Восточно-Прусской операции. Фото из открытых источников

«Поверженная прусская столица — Кенигсберг — 7 ноября 1945 года впервые за всю свою семивековую историю увидела великий Октябрьский праздник советского народа» — так 80 лет назад написала...